Падение башен (сборник)

Он остановился и глядел ей вслед. Когда он повернулся к своей новой партнерше, его глаза заполнила белизна. Это была Кли. Он должен был танцевать, но стоял неподвижно. Она вопросительно взглянула ему в лицо и вдруг ахнула. Сначала Джон подумал, что ее голова снова исчезла, но взглянул в ее широко раскрытые глаза и шепнул:

— Кли!

И ее рука прикрыла раскрывавшийся рот.

Неужели? Неумеха! подумал он, и это слово отозвалось болью в руках и груди. Надо потянуться к ней, танцевать... но музыка вдруг смолкла, и томный голос короля громко сказал:

— Леди и джентльмены, граждане Торомона, я только что получил послание Совета, которое вынуждает меня известить вас, моих друзей и верноподданных. Совет просит меня дать согласие на официальное объявление войны. Непредвиденные обстоятельства сделали необходимым, чтобы мы начали немедленные действия против самых злых врагов за барьером. Поэтому я заявляю перед вами всеми, что империя Торомона будет воевать!

В возникшем молчании Джон взглянул на сестру, но она исчезла. Кто-то крикнул в микрофон:

— Да здравствует король!

Крик подхватили. Музыканты заиграли снова, партнеры сменились. Смех и разговор входили в его уши, как волна, как крошащийся камень.

Джон потряс головой. Но он ведь был в собственном доме, его комната на втором этаже, он может подняться туда и лечь. И у его постели должен быть медный ночной столик и книга, которую он читал прошлой ночью...

Он вышел из бального зала, пошел по коридору и вдруг вспомнил, что его комната, вероятно, больше не его, и прошлая ночь была пять лет назад. Он остановился перед одной из гостиных. Дверь была открыта и он услышал женский голос:

— Не можешь ли ты сделать что-нибудь с его индексом рефракции? Если он хочет сделать какую-то работу ночью, нельзя же ему появляться и исчезать, как вспышка света. — Молчание. Затем:

— Хорошо, но ты же не думаешь, что он расскажет больше, чем знает? Прекрасно. Так я и сделаю, тем более сейчас, когда война объявлена официально.

Джон вошел в комнату. Изумрудный шлейф прошелестел по более тусклой зелени ковра, когда она обернулась. Блестящие волосы, скрепленные двумя коралловыми гребнями, спадали на плечи. Ее улыбка показывала слабое удивление. Очень слабое.

— С кем вы разговаривали? — спросил Джон.

— С нашими общими друзьями, — ответила герцогиня. Они были одни в комнате.

Через Минуту Джон сказал:

— Что они хотят от нас? Это измена, не так ли?

Герцогиня сузила глаза.

— Вы это серьезно? Вы называете изменой уберечь этих идиотов от самоуничтожения в войне с безымянным врагом, с кем-то таким могущественным, что и мы можем быть уничтожены одной его мыслью. Вы помните, кто этот враг? Вы слышали имя. Только три человека в Торомоне знают его, Джон Кошер. Так что мы единственные, кто несет полную ответственность. Ответственность за Торомон. Вы имеете какое-нибудь представление об экономике государства? Ваш отец ответствен за добрый кусок ее. Однако, дело идет к тому, что если он закроет свои аквариумы, это вызовет панику, равную разрушению экономики уже известными причинами. Империя катится к хаосу, как снежный ком, и это должно удержать ее от войны. Вы можете назвать предупреждение этого изменой?

— Как бы мы это ни называли, но выбора у нас мало.

— С людьми вроде вас я не так уверена, что это неплохая мысль.

— Видите ли, — сказал Джон, — я был заперт в тюремном руднике на пять лет. Все, чего я желал, ушло. Осталось только желание свободы. Сейчас я вернулся в Торон, но я не свободен и все еще жажду свободы.

— Прежде всего, если бы это не было нужно им, вы не были бы так свободны, как сейчас. Если после дня в чистой одежде и прогулки по свежему воздуху вы не считаете себя на дороге к тому, чего хотите, тогда я сменю некоторые свои идеи. Я тоже кое-чего хочу. Когда мне было семнадцать лет, я работала летом в аквариуме вашего отца. Девять часов в день я проводила с металлической ложкой, величиной с вашу голову, очищая дно цистерны. Я очищала то, что не брали даже стеклянные фильтры. К вечеру я так уставала, что могла только читать. И я читала. Главным образом, историю Торомона. Я много читала о ранних экспедициях на материк. Затем в первую зиму после окончания школы я жила в рыбачьей деревне на краю леса и изучала обычаи лесного народа. Я делала наброски их храмов, пыталась составить карту их кочевых перемещений. Я даже написала статью о их временных убежищах, она была опубликована в университетском журнале. Джон Кошер, я хочу, чтобы Торомон был свободен от своих самоограждений. Возможно, из-за моего происхождения из королевской семьи, я эмоционально легче постигла смысл Торомонской истории. Но я хотела большего. Поэтому я шла дальше. Торомон должен взять себя за шиворот и встряхнуть, я бы это сделала. Вот чего я хочу, Джон Кошер. Я жажду этого так же сильно, как вы жаждете свободы.

Джон помолчал, затем сказал:

— Чтобы получить то, что мы хотим мы должны делать более или менее одно. Ладно, я с вами. Но вы должны объяснить мне некоторые вещи. Я очень многого не понимаю.