Падение Адама

Несмотря на это, Лайла всегда с подозрением относилась к его чудачествам и добродетелям, не раз повторяя Элизабет, что холеные типы, вроде него, всегда склонны к каким-нибудь порокам, подобно трещине внутри внешне совершенного бриллианта.

Так почему же тогда при одной только мысли о его поцелуе, внутри у нее все сжимается? Осматривая атрофированные конечности, она лишь хотела убедить его в своем равнодушии к мужской наготе. Но результаты неожиданно оказались обратными. Невероятно, но именно она-то и не может оправиться от впечатления. Причем совершенно не того, что ожидалось.

В течение всей ночи Лайла каждые два часа переворачивала его. Сначала все ее попытки натыкались на грубые, грязные ругательства и оскорбления. Она старалась не обращать внимания и силой перевернула его.

— Удобно?

— Иди к черту!

— Спокойной ночи.

— Пошла ты!

Потом посреди ночи она проснулась от неясного тревожного предчувствия и, спотыкаясь в темноте его апартаментов, услышала, как он стонет во сне.

— Адам! — тихонько позвала она. Перевернув его на спину, она заметила слезы на его щеках.

— Пьер! — взволнованно звал он. — Алекс?! Отзовитесь! О Боже, только не это! Я не могу их отыскать. Почему они молчат?

Лайла снова перевернула его, теперь уже на другой бок, подоткнула простыню и отошла. Адам продолжал бредить, и Лайла не уходила до тех пор, пока его мучительное бормотание не стихло и дыхание не выровнялось. Позже он спал или притворялся спящим, когда она еще несколько раз переворачивала его.

Каждый раз, дотрагиваясь до него, ощущая тепло его кожи, она испытывала странное ощущение в нижней части живота.

Идиотизм! Невероятно! Это у нее-то дрожат поджилки из-за какого-то мужчины! А уж из-за Кэйвано и подавно. Чистой воды идиотизм.

Натянув белые шорты и белую тенниску с вышитым шелком громадным красным цветком гибискуса спереди, Лайла покинула спальню.

— О, Пит, дай Бог тебе здоровья! — воскликнула она, уловив на кухне аромат свежесваренного кофе.

Широко улыбнувшись, Пит подал ей чашку дымящегося кофе. Лайла отказалась от сахара и сливок и, прихлебывая горячий кофе, села за стойку.

— Ветчина, яйца, блинчики? — предложил Пит.

— Спасибо, нет. Лучше фрукты. — Прямо перед ее приходом Пит как раз наполнял блюдо дольками манго, папайи и ананаса. — И ломтик тоста, пожалуйста. Что нового наверху?

— Употребил судно. Заявил, больше не хочет им пользоваться.

Лайла довольно посмеялась, поглощая свой легкий завтрак.

— Прекрасно. Может, это сподвигнет его прибегнуть к помощи кресла-каталки и он станет самостоятельно ходить в туалет. — Она смахнула крошки. — Спасибо. Пора приниматься за дело. Поднос уже готов?

Она отказалась от помощи Пита и сама понесла завтрак наверх. Предупредив стуком о своем появлении, Лайла сразу же распахнула дверь.

— Доброе ут… — она осеклась и тут же бросилась к кровати, едва успев поставить поднос. — Боже, что с тобой?

Лицо Адама исказилось от нестерпимой боли. Испарина обильно покрывала лоб, побелевшие от напряжения губы приоткрылись, обнажив стиснутые в ярости зубы.

— Левое бедро… Судорога… — еле-еле выдохнул он.

Лайла, откинув простыню, бегло осмотрела бедро, дотронулась до сведенной судорогой мышцы.

— Спастичность, — заключила она и принялась ловко массировать ногу.

Адам дважды вскрикнул от боли.

— Дать болеутоляющее?

— Нет. Ненавижу собственную слабость.

— Смири гордыню. Прими, помогает…

— Никаких таблеток! — взорвался Адам.

— Хорошо, — прокричала она в ответ. Слава Богу, ее прикосновения не были столь резки, как голос. Лайла терпеливо продолжила процедуру, бедро отпустило, расслабилось и его лицо.

— Спасибо, — произнес он, медленно открывая глаза. — Вот черт. Это было… Что ты так улыбаешься?

— Ты что, сдурел? Это же чудесно, ты, балда. Мышцы оживают!

Он непонимающе уставился на нее. Когда наконец до него дошел смысл ее улыбки, Адам тоже широко улыбнулся в ответ.

— Что это за чертова спастичность?

— Весьма вероятно, это первый признак того, что отек прошел и давление на позвоночник уменьшается, что, в свою очередь, воздействует на твои мышцы. Чувствуешь? — Она ущипнула голую ляжку.

Адам зло сверкнул глазами.

— Тебе повезло, что я чувствую лишь прикосновение.

— А давление чувствуешь?

Он кивнул.

— А тут? — Она надавила чуть выше колена.

— Ничего.

— Здесь? — Она пробежала пальцами по ступне.

— Ничего.

— Не падай духом. Сначала оживет бедро, затем восстановится чувствительность ноги. Как насчет правого бедра? — Она легонько царапнула его.

Адам молчал. Она подняла глаза и внимательно проследила за его взглядом: он пристально смотрел на ее руку поверх своего бедра.

— Давление, — ответил он, резко потянув на себя простынь.

Лайла тотчас отвернулась.

— Великолепно, потрясающие новости. Даже если придется потерпеть судороги. Надо интенсивнее проводить лечение, упорнее и чаще работать, — деловито продолжила она. — Я извещу доктора Арно, думаю, ему будет небезынтересно. Пожалуй, позвоню ему, пока ты завтракаешь. — Лайла поставила поднос ему на колени и, прежде чем он что-либо успел сообразить, выскользнула из комнаты.