Падает снег

Геймер молча последовал моему совету. Я слышала, как он сопит. А после случилось то, чего я совсем не ожидала. Алексей поставил на паузу и развернулся ко мне полностью на своем вращающемся кресле. В лице его, ясном, с правильными чертами и темной щетиной, читалось подозрение и недоверие. Брови нахмурены именно так, как я себе представляла, а губы сжаты так, что полоса рта напоминает острое прямое лезвие; с маленькой горбинкой нос, а глаза – цвета необыкновенного. Просто голубыми их не назовешь, они какие-то молочно-голубые: не яркие, как небесная лазурь, а матовые, пастельные, будто эту самую лазурь взяли и взбили миксером вместе с белоснежными облаками. Цвет его глаз поразил меня даже больше, чем сутулая фигура, ранее скрытая спинкой кресла, и потому оказавшаяся вовсе не такой, как я ее себе представляла, и потому у меня немножко приоткрылся рот.

Обычные геймеры от малоподвижного образа жизни покрываются слоем жира, а в данном случае этим и не пахло. Подростковая угловатость, вытянутость, длинные руки и ноги. Я вдруг поняла, что если он встанет со своего кресла, то будет настоящий Дядя Степа-великан. Только отросшая щетина и красные глаза говорили о том, что этот человек долго сидит у монитора. Когда я опомнилась, понимая, что нельзя так открыто рассматривать человека, с которым даже не знаком, то заметила, что Алексей смутился. Он словно ожидал увидеть здесь кого-то другого.

– Я Вера, – улыбнулась я. Чувствовалось, что говорить надо таким тоном, каким говорят, когда боятся спугнуть робкое и пугливое животное.

Алексей зарделся. Даже кожа под щетиной, кажется, покраснела. Оттопыренное из-под наушника ухо вообще стало пунцовым.

– Я знакомая твоего брата, – продолжала я неуверенно. – Сегодня утром мы…

– Помню, – прервал Алексей и прочистил горло. – Я Леха, – взгляд его изменился. – Откуда знала про гранаты? – этот вопрос, судя по голосу и по глазам, интересовал его сейчас больше всего на свете.

Но я не успела ответить, хотя мне и не хотелось особо хвастаться. Парень, по ходу, и так был довольно шокирован. Теперь стало ясно, что он – младший брат, а Сергей – старше. В этом не осталось сомнений.

– Смотрю, вы уже познакомились, – бодро ворвался в комнату Сергей. – Леха, ну ты как всегда! чего сидишь истуканом, хотя бы чаю гостье предложил…

– Да мы буквально парой слов успели перекинуться, – оправдывала я бедного Леху, на которого вдруг обрушилось столько потрясений. Парень недоумевающе молчал, глядя то на меня, то на старшего брата. Я прекрасно понимала его чувства: с самого утра в его искусственно созданном уютном маленьком мирке, где есть только он и его компьютер, начинают шастать люди, постоянно отвлекая его от самого главного дела и постоянно что-то требуя. И как на такое реагировать? Не квартира, а проходной двор.

– Ну что, пойдемте чай пить? Леха, пошли с нами, я вас хоть познакомлю, – с надеждой в голосе предложил Сергей, положив руку на плечо брата.

Алексей, не говоря ни слова, смахнул ее, погрустнел и развернулся к монитору, одновременно снимая игру с паузы и погружаясь с головой в свой мир. У меня сжалось сердце от этого зрелища. Как неловко, как печально, и как все это уже непоправимо… Я опустила глаза. Алексей перестал нас замечать, но мне все равно было стыдно посмотреть на Сергея. Как будто я стала свидетелем чего-то, что видеть мне не положено. Значит, вот такие у них отношения, подумала я с горечью. Как грустно. И как жаль Леху. По глазам ведь видно – отличный парень, вот только…

Сергей с поникшим видом вывел меня из комнаты. Я взяла его за руку и остановила.

– Почему он стал таким? – шепотом спросила я его.

Сергей тяжело вздохнул и отвел глаза.

– Идем на кухню. Всё расскажу. Это… долгая история.

XX

. Ключик

На оранжевой скатерти в крупный подсолнух Сергей выставил две небольшие чашки, потрескавшиеся и очень старые, вазочку с сахаром, заварочный чайник с ситечком и электрический, снятый с нагревательного элемента и полный кипятка. Я поняла, что короткой беседой здесь уже не обойдешься. На душе стало как-то гнилостно. Я знала, что сейчас услышу историю, от которой у меня будет долго болеть сердце.

– Присаживайся, – радушно предложил Сергей и стал наливать чай. Мне стало понятно, что я больше не хочу обращаться к нему на «вы».

– Спасибо, – я глотнула горячего чая. Безупречно. То, что надо с мороза.

– Вера, может…

– На «ты»? – предложила я с грустной улыбкой.

– Да, – закивал он задумчиво. – Я уже даже не удивляюсь, что ты меня так легко понимаешь. С каждой минутой я все больше убеждаюсь в том, что нам предстоит сыграть роль в жизнях друг друга.

– Меня тоже не оставляет это предчувствие. Ну, Сергей, рассказывай. Все, да по порядку.

Отхлебнув чая, он начал рассказывать. В тот день мы с ним выпили много чая. Напиток успевал остывать в кружках, порой мы вообще о нем забывали, приходилось заново кипятить воду.