Падает мрак

— Не знаю…

Замешательство тети, когда Рейнер в первый раз спросила: «Как Лора с этим справляется?» Как она должна была воспринять смерть отца, если сама уже была две недели мертва? Рейнер знала, что Макатиер ожидает от нее здравой аргументации, а не догадок, и она усилием воли обуздала гнев, вызванный тем, что ее обманули, и попыталась убедить его:

— Я сверила даты, сэр. Лора покончила с собой двадцать четвертого сентября, как и сказала ее подруга.

— И что?

— Это почти за две недели до крушения поезда в Кру. Мисс Келсолл много говорила о том, что ее брат, дескать, жил только для дочери. Собирался купить для них домик за городом, ухаживать за Лорой, чтобы постепенно вернуть ее к жизни. — Сэл покачала головой, не веря, что так обманулась. — Она сказала мне, что Лора «уехала». Марджори Келсолл врала мне с самого начала.

Глава тридцать шестая

Он чувствует, что она обратила на него внимание. Сначала всегда так: они замечают. Иногда проходят мимо, их взгляды едва мазнут по его лицу и ускользают прочь, подобно тому как кусок мыла выскальзывает из рук. Через секунду, удивленные собственной оплошностью, оборачиваются. И замечают… Он привлекательный мужчина, про таких, как он, говорят: «В нем что-то есть…» Он чувствует на себе их голодные взгляды — горячие иголочки, покалывающие кожу лица и шеи.

Эта стройна и темноволоса. Его тип. Она смотрит на него поверх стендов с нижним бельем, ее интерес передается как по телеграфу на расстояние в десять ярдов.

Он недоволен ее вмешательством: занят последними приготовлениями. Он провел часы, бродя по магазинам «Нэкст», «Принсиплс» и «Монсун», выбирая платье, потом обошел секции дамского белья еще полдюжины магазинов, отыскивая лифчик идеально подходящего цвета и оттенка. Он нашел платье, которое хотел: мерцающее, темно-зеленое, с низким вырезом, обнажающим грудь настолько, чтобы это казалось приглашением, не делая ее дешевкой. Теперь поглаживает шелковистую ткань лифчика — нет, не то — и ищет снова.

Продавщица бросает на него украдкой лукавый взгляд.

У него есть две улыбки: одну он использует как крючок с наживкой, чтобы приманить их. Другая улыбка производит противоположный эффект. Сначала она, взволнованная, отводит глаза, ее щеки на мгновение розовеют, снова бледнеют под его испытующим взглядом. Он продолжает смотреть, уже не улыбаясь. Теперь она напугана. Он поднимает подбородок и втягивает в себя воздух, но не чувствует запаха ее страха. Пока — нет.

Он потерял настроение, которое пытался обрести не один час — злится и решает ее наказать. Разрешает ей отвернуться и продолжить работу, рассматривая белье, сортируя трусики от самого маленького до большого размера, развешивая по местам лифчики, которые женщины кое-как повесили на стенды, и ждет, пока она забудет о нем. Она выходит из зала и исчезает в небольшой комнате, где оформляют заказы.

Он внезапно возникает за ее спиной и спрашивает:

— Какой у вас размер чашечки?

Она вздрагивает и негромко ахает. Это возбуждает его. Она оборачивается, глаза расширены, руки судорожно прижимают к груди маленькие пластмассовые вешалки для белья — плохая защита от его внимательного изучения ее тела.

— Что вы сказали? — Она пытается казаться возмущенной, но вид у нее растерянный, ноздри слегка раздуваются.

Он наклоняется к ней — теперь учуял ее запах. Похоже на наводнение, волну беспокойства, не совсем страх — они же в общественном месте, — но она испугана.

— У моей подружки приблизительно ваш размер. — Он смотрит на нее в упор.

— Я… — Она дико озирается.

Он делает шаг назад, держа лифчик, который снял со стенда, и прикладывает к ее груди, склонив голову набок, как будто проводя мысленное сравнение.

Она беззвучно открывает и закрывает рот, а затем поспешно исчезает за дверью с табличкой: «Только для персонала», а он хохочет и не может остановиться. Это плохо. Опасно. До сегодняшнего дня ему всегда удавалось смешиваться с серой заурядной толпой, незаметность усиливает могущество. Он должен успокоиться.

Думай о чем-нибудь другом, не об ужасе на лице девчонки-продавщицы. Думай о ней. Она готова. Она ждет, потому что у нее нет другого выбора. Она податлива, она созрела. Когда он передает нижнее белье женщине средних лет за кассой, его руки почти не дрожат.