Падает мрак

— И сколько, интересно, женщин он проводил до дому, прежде чем найти подходящих? — с негодованием спросил Лоусон.

— Возможно, Мартин расскажет вам… о своей системе, — сказал Дэлримпл.

— Вы так думаете? — Лоусон был искренне поражен.

Дэлримпл пожал плечами:

— Садистам нравится говорить о себе, заставлять собеседника слушать свою бесконечную болтовню — это одна из форм доминирования.

Лоусону потребовалась минута, чтобы переварить услышанное.

— Учту, — заверил он. — Но все же предпочитаю приступать к допросу с несколькими собственными теориями.

— Пока мы не поговорили с мисс Хаттон или его предыдущими жертвами, нам остается только гадать, — заметил Макатиер.

Дэлримпл согласился и задумчиво произнес:

— Меня весьма удивляет, что ему удалось похитить двух женщин прямо посреди улицы и никто этого не заметил.

— Может, он поджидал женщин в их машинах, — предложил вариант Макатиер.

Лоусон закивал, мысленно проигрывая другие возможности:

— А может, никто не заметил, потому что он заманивал женщин в ловушку в их собственных домах…

Макатиер отрицательно мотнул головой:

— В доме Элинор Гортон не было обнаружено признаков насильственного вторжения.

— Держу пари, что и у мисс Хаттон тоже, поскольку он тщательно прибрался за собой. — Лоусон повернулся к психологу. — Наш Мартин — очень брезгливый мальчик, если я не ошибаюсь? — Дэлримпл подтвердил. — Держу пари, он даже сменил бы постельное белье, прежде чем уйти.

Дэлримпл нахмурился, его гладкий лоб прорезала глубокая морщина.

— А вы знаете, где человек наиболее уязвим? — спросил он, серьезно поглядывая на детективов. — На улице? Ночью, на безлюдной станции метро? Вы бы так подумали, верно? И вы были бы неправы. Там мы всегда начеку: опасаемся незнакомцев, просчитываем потенциальную опасность. А вот где мы действительно беззащитны, это дома. Поскольку дом — место, где мы чувствуем себя в наибольшей безопасности.

Макатиер протянул руку к телефону и нажал кнопку для соединения с подразделением, обслуживающим базу данных ХОЛМС.

— Узнайте, есть ли подвал в доме Элинор Гортон, — сказал он в трубку.

Внешне Алекс Мартин был ничем не примечательным человеком: среднего роста, среднего сложения. У него не было той ауры опасности, которую Лоусон всегда ощущал в Рэе Касаветтесе. Светлые волосы Мартина уже начали редеть; он стриг их коротко, не пытаясь этого скрыть. Лицо было пустым, лишенным всякого выражения, возможно, слишком неподвижным, чтобы чувствовать себя рядом с ним комфортно. Инспектор мысленно пожал плечами: ну и что? То же самое можно сказать о большинстве бывших заключенных, да и о многих полицейских. Но он догадывался, что застывшее лицо не имело отношения к тактике поведения, стратегии выживания человека, который отбыл срок, это была часть маски Мартина. Он не мог вести себя на допросе так же, как другие. Даже у улыбки был свой тариф, цена, которая будет вычислена и взыскана.

Что действительно было примечательно в нем — это способность выключать полицейских из своего сознания. Они могли задавать Мартину один и тот же вопрос дюжину раз и больше, формулируя различными способами, а он безразлично смотрел на них — без тени смущения или раскаяния, даже без злобы, будто копы для него вовсе не существовали.

Лоусону и прежде доводилось допрашивать подозреваемых, которые использовали свое право на молчание, но те хоть как-то реагировали. Они или застывали со стиснутыми зубами, или потели и волновались, передвигая по столу вещи: то отодвинут пепельницу или зажигалку подальше от себя, то положат зажигалку на пачку сигарет, когда им задают какой-нибудь особенный вопрос — из тех, что попадают в точку. Лоусон даже специально подкладывал им под руку разные мелкие вещицы. Подобные легковозбудимые типы избегали, главным образом, зрительного контакта, это были опытные лгуны, которые нагло отрицали свою вину, но их выдавали руки.

В течение часа Мартин рта не раскрыл, даже чтобы подтвердить свое имя. Он был спокоен: не чувствовал, что ему есть чего стыдиться, хотя был явно раздосадован, что его поймали.

Когда Лоусон уже собирался сдаться, Мартин ненадолго все же расстался с маской бесстрастия.

— Молчанием вы не принесете себе никакой пользы, Алекс. — Инспектор старался, чтобы в его голосе не промелькнул даже намек на осуждение — так посоветовал Дэлримпл, и Лоусон согласился с ним. — Присяжные могут подумать, глядя на вас: «Этому парню есть что скрывать».

— Мой клиент имеет право на молчание, — настаивал адвокат и добавил как какую-нибудь новость: — Ваш коллега зачитал вслух в начале допроса предупреждение, что все сказанное может быть использовано против обвиняемого. — Адвокат был аккуратным, педантичным человеком, склонным к многословию, когда начинал нервничать.

Лоусон развел руками:

— Все правильно, но вполне естественно задаться вопросом, зачем он похищал этих женщин.

— Держал их взаперти и насиловал, — добавил Бартон, как будто напоминая ему о нескольких пунктах из списка покупок, которые упустил шеф.

Инспектор кивнул: