Падает мрак

— Машину все-таки поставили на ремонт. — Лоусон посмотрел на Бартона. — Она зарегистрирована на Майкла Касаветтеса. Брата Рэя Касаветтеса.

— Брата необходимо допросить сегодня же, — сказал Макатиер.

Старший офицер ночной смены отозвался:

— Есть, сэр.

Бартону от этой новости вроде немного полегчало. Прошлой ночью Фрэн отказалась слушать его оправдания. Уложив, наконец, Тимми — время было за полночь — и осмотрев намокший ковер, она раскритиковала его неуклюжие попытки навести порядок, а затем, вооружившись полотенцами, принялась за работу. Бартон молча следил за уборкой и в конце концов отправился спать.

Весь день он провел как на иголках, зная, что люди Касаветтеса будут, вероятно, наблюдать за Фрэн. В восемь тридцать, после окончания совещания, отчаявшись побороть все усиливающееся беспокойство, он позвонил домой, чтобы спросить, все ли в порядке. Тон Фрэн был холодным, но уже не таким сердитым, и он рискнул поинтересоваться, не видела ли она кого-нибудь сегодня днем.

— Мама заезжала нас проведать, а что?

Он устало провел рукой по лбу:

— Я просто волнуюсь, что ты там совсем одна.

— Прежде это тебя не волновало, — резко заметила она.

Бартон вздохнул, но прежде, чем он успел что-то сказать, Фрэн добавила:

— Прости меня, Фил. Это все потому, что ты испортил этот чертов ковер, ночью я спала всего три часа, а Томми целый день куксился. — Судя по ее голосу, она смертельно устала.

— Я понимаю, — сказал Бартон. — Вот подожди… Когда мы закончим расследование…

— Не давай обещаний, которых не можешь сдержать, — перебила она.

Он промолчал: не хотел затевать ссору. Фрэн, должно быть, уловила обиду в его молчании, потому что произнесла более мягко:

— Пока. Скоро увидимся.

Бартон достал отчет, над которым работал, и начал писать.

— Завтра работаем вместе, — подошел к нему Лоусон.

Рука Бартона дернулась, изобразив птичку в конце слова и едва не порвав бумагу.

— Где? — спросил он, стараясь сохранить нейтральный тон и заранее страшась ответа.

— Едем в тюрьму Брек-Мур. Посмотрим, как Рэй Касаветтес объяснит тот факт, что его брат шпионил за Кларой Паскаль.

— Но почему я?

— Собирался всей семьей пойти завтра в церковь, да, Фил?

Мужчины обменялись пристальными взглядами, Бартон первым отвел глаза.

— Я думал, с этим разберутся ребята из ночной смены, — попытался оправдаться он.

— Они должны допросить Майкла, — поправил Лоусон. — Что касается Рэя, он мой.

— Да я и не претендую…

Когда Бартон поднял глаза, Лоусон все еще оценивающе смотрел на него.

Бартон поспешно улыбнулся:

— Да ладно, босс… Он все равно ничего нам не скажет. Какой смысл нам двоим тратить целое утро впустую?

— Ты его знаешь, — сказал Лоусон. Если он и заметил болезненную судорогу, на миг исказившую лицо Бартона, то ничем не выдал себя. — И к тому же знаешь о моих прошлых… отношениях с ним, — добавил он. — А я не хочу ничего объяснять тем, кому не доверяю, Фил.

— Я просто не уверен, что…

— Что?

Что он мог сказать? Я не уверен, что могу встретиться с Касаветтесом лицом к лицу, не схватив его при этом за горло? Я обозвал Портера трусом, но на его глазах умер человек, и Касаветтес фактически распял Портера, так что у бывшего полицейского были намного более веские оправдания для трусости, чем у Бартона. Несколько смазанных фотографий жены и ребенка бледнели в сравнении с тем, что Касаветтес сделал с Портером.

Бартон сгорбился:

— Ничего, босс… В котором часу за тобой заехать?

— Поедем после утреннего совещания. — Лоусон кивнул на отчет. — Ты еще долго?

— Нет, а что? — моментально насторожился Фил.

— Хотел предложить пропустить по пинте пива, вот и все.

Бартон посмотрел на часы:

— Послушай, босс…

— Понимаю, — сказал Лоусон. — Ты хочешь поскорее вернуться домой. — Он сжал плечо Бартону. — Передай Фрэн мои наилучшие пожелания.

Глава двадцать восьмая

Предположения, сказал он. Вы всегда слишком поспешно делали предположения. Клара налила себе еще одну чашку супа и медленно, по глоточку выпила — никогда прежде она не получала такого наслаждения от еды. Он называет меня «адвокат Паскаль». Значит, он бывший клиент или я была адвокатом его оппонента. Он полагает, что я сделала какие-то поспешные и неверные предположения и с ним поэтому обошлись несправедливо? Его ошибочно признали виновным? Или, возможно, он считает, что я недостаточно для него старалась?

Его последняя фраза не давала ей покоя. У меня множество причин… сохранить тебе жизнь. Ну что ж, можно только порадоваться, что у него «множество», ей приходят в голову только две, причем первая, — выкуп, — казалась наименее вероятной.

Итак, ты здесь с сумасшедшим, сделала Клара вывод и засомневалась. Он не был сумасшедшим, по крайней мере, по тем стандартам, которые были ей известны. Он способен рассуждать, управлять своими импульсами. Управлять тобой, Клара.

В колледже у нее был друг, который изучал психологию.

— Есть такой эксперимент, — рассказывал он. — Классический. Ты предлагаешь объекту одну плитку шоколада сейчас или три — потом. Более интеллектуальный, менее импульсивный человек выберет вариант «три плитки через некоторое время».