Пача number two

Но и с этой мы вдоволь намучались. Кое-как при помощи лошади мы её на берег смогли вытащить…

Отметили мой День рождения, хотя это как-то и не принято сейчас. А вот День ангела, или именины, здесь празднуют.

Но мне то сейчас официально тридцать три исполнилось! Возраст Христа! Так что все были только за! Тут сам бог отметить эту дату велел…

Наше конструкторское бюро со мной во главе начало работу над крупнокалиберным пулемётом. За основу мы взяли упээм, пропорционально увеличили все детали… И обломались! Жестоко так обломались!

Пришлось заниматься пулемётом на полном серьёзе. Принцип работы оставили тот же, но саму конструкцию пришлось переработать очень серьёзно.

… Лиза, получив свою законную долю ласки, уже уснула, а вот мне чего-то не спится сегодня. Полежал, полежал, вздохнул и накинув на плечи бекешу и сунув ноги в валенки вышел на крыльцо покурить.

На небе светила почти полная луна, сверкали в воздухе редкие льдинки снежинок. Закурив, я затянулся от всей души и выпустил вверх струю дыма. Хорошо!..

В районе фабрики хлопнул выстрел… И раздался вой боли раненого человека…

Что за хрень?!

И тут же почти залпом грохнули винтовочные выстрелы…

Да ну на хрен!

Выплюнув папиросу, я залетел домой и споро стал одеваться.

— Пача, что случилось? Кто стреляет! — Лиза тоже уже не спала и сидела на нашей кровати.

— Не знаю, солнце! Не знаю! Запрись и если что, стреляй в чужих. А я побежал…

Быстро набив патронами четыре магазина к автомату и рассовав их по карманам, я захватил с собой ещё и большой пээм.

Выскочив из дома, я в воротах чуть было не столкнулся с Семёном. Хорошо, что узнали мы друг друга. Стрелять не начали.

У того с собой тоже был автомат, правда, акма под японский ещё патрон.

— Кто это?

— Хрен его маму знает! У фабрики стреляют…

А там уже были слышны не только выстрелы, но и крики. Русский мат и визгливые китайские команды. Похоже, что хунхузы к нам пожаловали…

Давненько их у нас не было…

Тр-р-р-р! А вот и из пэпээма кто-то уже очередь дал. Вопли усилились ещё сильнее.

Мы с Семёном почти бежим на выстрелы. Хотя тот и хромает сильно. Почти полная луна хорошо освещает тёмный силуэт фабрики и чёрные на белом снегу фигуры перед ней. И фигур этих неожиданно много, десятка три примерно. Хотя некоторые из них и лежат уже. Кто-то продолжает верещать по-китайски от боли…

Хлопают выстрелы. Кто в кого стреляет, не понятно. Снова затарахтел пэпээм и чёрные фигурки у стен фабрики попадали в снег.

Я тоже падаю и, поймав одну из групп врагов на прицел, даю по тем длинную очередь. Те падают, но как минимум одного из них я хорошо зацепил. Мешком он свалился…

Подключился и Семён к этому веселью. Начал бить короткими, выстрела по два-три, очередями.

Хунхузы отстреливаются и чья-то шальная пуля со шлепком попадает в забор надо мной.

Да-да-да-да! А вот это уже пулемёт.

Чёрт! Выстрелы слепят в темноте… Вспышки от собственных же выстрелов… Я стреляю больше по направлению к врагам, чем по ним самим.

А вот и ещё парочка автоматов подключилась. Но пэпээма чего-то больше не слышно.

Опять длинной очередью ударил пулемёт и хунхузы не выдержали. Побежали. И побежали они к саням, стоящим метрах в двухстах на дороге.

— Сёма! Их нельзя упустить!

Я вскакиваю на ноги… И получаю сильнейший удар в живот, от которого снова валюсь в снег… В глазах темно… Дышать нечем…

Кто-то меня ворочает, переворачивает на спину…

Как же больно, блять… Кое-как сквозь зубы я втягиваю в себя воздух…

Различаю над собой обеспокоенное лицо Семёна.

— Ты как?

— Не знаю… Дышать больно… — сиплю ему в ответ.

— Ну это понятно! Пуля то прямо в автомат попала! Ну а тот… Повезло…

Я с ним молча соглашаюсь. Повезло…

Убедившись, что со мной всё относительно нормально, Семён убегает, а я остаюсь лежатъ.

Лежу, смотрю на небо. Звёзд совсем мало, а вот вокруг луны видно светлое кольцо… Мороз, наверное, будет…

Стрельба постепенно стихает. Изредка слышны короткие автоматные очереди и одиночные выстрелы…

— Эй, сосед! Ты живой там?

— Не дождётесь… — хриплю в ответ.

— Вашбродь, ты штоль?

— Я, я… Помоги сесть…

Скрипит под ногами снег и ко мне с винтовкой в руке подходит старик Авдонин.

— Эк тебя как, Вашбродь…

Помогает мне усесться на снегу, поправляет на голове папаху. Потом поднимает мой автомат.

— Ну ни хрена ж себе! Везучий ты, Вашбродь…

Ну да, везучий… Пуля немного бы в сторону и хана бы мне была.

А так она прямо в затвор угодила. Ну а от удара автоматом в живот ещё никто не умирал…

Прихрамывая возвращается Семён. Говорит, что только несколько человек в лес ушло. Преследовать их в темноте не стали. Ну и правильно. Нахрен на пули нарываться?

Я шкандыбаю в сторону фабрики. Туда же постепенно собираются и все остальные.

… В результате ночного нападения банды хунхузов мы потеряли одного из сторожей фабрики убитым, а второй был ранен. Но именно он поднял тревогу и начал стрелять по бандитам.

Погиб и стрелок из пэпээма. Совсем молодой казак Андреев. На полгода моложе нашего Семёна он был. Пуля ему в голову попала. И сразу насмерть…

Ещё несколько человек получили ранения разной степени, но, слава богу, ничего тяжёлого.