Paбoтa нaд oшибкaми

Взгляд его скользнул по сидевшей прямо перед ним смуглой голубоглазой блондинке с именем Ивилита-Аль-Рес-Таль, отсылавшим к сидевшему рядом чернокожему атлету в огненной тоге…

Перед глазами Эвааля возникло имя атлета: Альрес-Ив-Эвиль… Эин… — Эин! Последнее имя отсылало к ней… а первое… Так же звали его отца… Эвааль открыл гиперссылки на родителей Альреса… Их звали Эвиль-Альрес-Хиа-Азаль и Альрес-Эвиль-Эин… Эвааль…

Глава 8. Контакт

Иеремия — высокий брюнет с прямыми тонкими усиками на тщательно выбритом лице, в белом двубортном костюме и туфлях из змеиной кожи, сидел в вычурном кресле на особой трибуне стадиона. Справа и слева от Иеремии сидели его жёны — родные сёстры Лика и Елена, с интересом наблюдавшие за тем, как внизу, на арене, двое крепких мужчин, затянутых в доспехи, норовили сбросить друг друга с железных коней в разъезженную колёсами грязь.

На арене шёл бой — финал большого турнира, в ходе которого уже несколько человек получили серьёзные увечья.

Многоголосый шум не смолкал над стадионом. Гладиаторы, верхом на ревущих мотоциклах, кружили по полю, обмениваясь ударами плетей. Каждый взмах плети с нанизанными на конце железными гайками вызывал взрывы крика и свист с трибун — толпа реагировала на каждое действие гладиаторов.

Шёл пятьдесят восьмой год Нового Времени и тридцать четвёртый — правления Иеремии.

Многое изменилось за эти десятилетия. До него, до Иеремии, городом правили сначала дед, бывший ещё в довоенное время законным мэром, а после смерти деда — отец, в прошлом крупный промышленник, ставший первым Королём города-государства, который он и назвал Полисом.

Отец был человеком жёстким, и даже жестоким. Он переписал составленные дедом-губернатором законы, установил сословность и крепостничество (а для преступников — рабство).

До войны отец Иеремии получил образование в английском университете и хорошо знал историю и экономику. Образованию сына он уделял особое внимание, привлекая к процессу обучения людей компетентных, которых иной раз лично отыскивал в пустошах и в разрушенных городах. Так в Полисе появлялись учёные, врачи, технологи, специалисты, что в дальнейшем положительно отразилось на жизни города-государства и подконтрольных ему территорий.

Старания отца не были напрасны: Иеремия оказался способным учеником, и ко времени принятия власти из одряхлевших отцовских рук был прилично образован.

Трибуна слева взорвалась воплями и свистом: один из гладиаторов, чья плеть зацепилась за мотоцикл противника, не удержался в седле, когда тот резко увеличил скорость, и вылетел через руль, чуть было не угодив под переднее колесо своего мотоцикла.

Гладиатор быстро вскочил на ноги и достал из заплечных ножен короткий обоюдоострый меч. Его мотоцикл в это время успел врезаться в ограждения и, завалившись набок, заглохнуть. Слегка прихрамывая, гладиатор стал отступать в сторону горки из покрышек в центре поля. Его соперник уже развернулся на дальнем конце поля и стал разгонять мотоцикл, двигаясь ему наперерез.

Обе трибуны завопили: одни подбадривали наездника, другие — невольно спешившегося. Всем было ясно, что хромой не успевал к спасительной горке. Мотоциклист, держа в руке изготовленную плеть, нёсся прямо на него.

В последний момент хромой на удивление быстро отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от рассёкшей воздух в сантиметрах от его лица плети, и выбросил правую руку в направлении уже начавшего удаляться мотоциклиста. Меч оторвался от его руки и, пролетев десяток метров, воткнулся в спину соперника.

Правая трибуна взревела.

Мотоциклист упал на руль, мотоцикл резко свернул влево и завалился набок, выкинув наездника из седла, завертелся на месте волчком и заглох, испуская пар.

Не обращая внимания на толпу, хромой неспешно подошёл к поверженному противнику, посмотрел на него несколько секунд, потом буднично извлёк из мертвеца меч, отряхнул кровь резким движением и, наклонившись, отёр лезвие о край его куртки. Выпрямившись, гладиатор вернул меч в ножны и, встав ровно, посмотрел в сторону Иеремии.

Под шум толпы на арену вышел врач и, осмотрев поверженного, знаком подтвердил смерть последнего. После чего сквозь шум толпы прорвалась барабанная дробь.

Звуки барабанов становились всё громче, затем ритм ускорился, перейдя на бласт-бит. Наконец, шум толпы стал смолкать, и вскоре над стадионом звучали только удары барабанной установки, которая была на другом конце стадиона, прямо напротив правителя. Ритм напоминал звук двигателя мотоцикла. Дойдя до предела скорости, барабанщик остановился, и над стадионом повисла тишина. Внимание десяти тысяч собравшихся на зрелище граждан было обращено к правителю.

Король встал с места. Обе королевы последовали его примеру. Неспешно, в сопровождении жён, спустился по лестнице на невысокий, едва приподнятый над полем, помост. Гладиатор на поле двинулся ему навстречу.