П.И. Чайковский о народном и национальном элементе в музыке

...Уже не в первый раз я замечаю, что вы одарены способностью особенно тонко и живо понимать и ценить всю невыразимую, ни с чем не сравнимую прелесть убогой русской природы. Никто более меня не способен так всецело вое чувствовать те ощущения, которые вы испытываете при воспоминании о русском лесе, о нашем безграничном просторе, одним словом, о том, что представляется вашим глазам, когда вы выходите «на опушку вашего леса». У меня это чувство доходит до болезненности, ибо я даже совершенно отрицаю, чтобы природа была где-нибудь, кроме России. Я, например, очень люблю Рим, но тут природа играет последнюю роль, и вся эта роскошь итальянского пейзажа доставляет мне лишь некоторое удовольствие. В Риме я люблю совсем другое: то, что я могу там уединиться и что на каждом шагу натыкаюсь на подавляющие исторические воспоминания. Париж, например, я тоже люблю за разные его превосходные качества; даже Берлин во многом отношении мне нравится. Но природы все-таки нигде нет, кроме России, и тот неизъяснимый подъем духа... я испытывал только среди нашей смиренной природы.

41

(Из письма к Н. Ф. фон-Мекк от 24 апреля 1887 г.)

...Чем ближе подвигаешься к старости, тем живее чувствуешь наслаждения от близости к природе. Никогда еще я так не упивался прелестью весны, просыпающихся произрастаний, прилетающих птичек и всего вообще, что приносит русская весна, которая у нас, в самом деле, как-то особенно прекрасна и радостна.

42

(Из письма к Н. Ф. фон-Мекк от 28 мая 1887 г.)

...Я остался ...совершенно доволен своей волжской поездкой. Река теперь в полном разливе, местами берега так удалены один от другого, что река делается похожа на море. Действительно «Волга-матушка» есть нечто грандиозное, величаво-поэтическое. Правый берег горист и представляет часто очень красивые ландшафты... Не в берегах красота, а в этой безграничной шири, в этой массе вод, неторопливо, без всякого бурления, а спокойно катящихся к морю.

43

(Из письма к Н. Ф. фон-Мекк от 10 февраля 1888 г.)

...Я провел в Праге десять дней... От первой минуты моего приезда и до сегодняшнего дня это был целый бесконечный ряд всяческих торжеств и празднеств, репетиций, осмотров достопримечательностей и т. п. Меня принимали здесь так, как будто я явился представителем не русской музыки, а вообще всей России. Положение мое было несколько неловкое, ибо почести, оказанные мне, относились вовсе не ко мне, а к России. Я и не подозревал, до какой степени чехи преданы России... Быть может, вы из газет узнаете кое-какие подробности о моем здешнем пребывании и о политическом характере их. Что касается самых концертов, то их было два... Успех был громадный. После первого концерта был многолюдный банкет, на коем я сказал, или, лучше, прочел речь по-чешски. Это ужасно тронуло чехов, и успех речи был неописанный. Вчерашний концерт в театре был очень приятен для меня, ибо оркестр играл как-то особенно хорошо.

44

(Из письма к М. И. Чайковскому от 10 февраля 1888 г.)

...С Дворжаком[36] и со всеми здешними композиторами я в дружбе. Вообще, нужно сказать, что чехи оказались молодцы, и смелость, с которою они по поводу моего

приезда проявляли свои симпатии к Россия, удивительна... Мое пражское пребывание есть целая эпопея. Я думаю, что она отчасти попадет в газеты и ты кое-что узнаешь вскоре; если нет, то подожди, пока приеду и расскажу. Ничего подобного я и представить себе не мог. Вчера был второй концерт в театре и после него давался великолепно обставленный второй акт из «Лебединого озера»[37]. Мой успех был грандиозный. Во время моего десятидневного пребывания здесь я сказал множество речей, а на большом банкете в день первого концерта прочел большую речь по-чешски.

45 

(Из «Автобиографического описания путешествия за границу в 1888 г.»)

...Григ сумел сразу и навсегда завоевать себе русские сердца. В его музыке, проникнутой чарующей меланхолией, отражающей в себе красоты норвежской природы, то величественно-широкой и грандиозной, то серенькой, скромной, убогой, но для души северянина всегда несказанно чарующей, есть что-то нам близкое, родное, немедленно находящее в нашем сердце горячий, сочувственный отклик.

46 

(Из той же статьи.)