П. А. Столыпин

Я не теряю самообладания и надеюсь на Бога. В этом деле я прав и думаю, что большинство благоразумн<ых> людей осудит врачей и они провалятся. Само селение, я думаю, обернется против них, и им не удастся сыграть в руку революции. Я прошу еще полк казаков в губернию и не теряю надежды поддержать порядок.

Твои письма – моя утеха и услада. Целую моего сына за поздравление.

Гаврюша с женою делают прощальные визиты, он со мною очень любезен et fait bonne mine `a mauvais jeu[6]. Харизоменова мне сказала, что учительница просит 35 р<ублей> и Ты согласна, а я-то послал телеграмму, ну да я из ответа узнал, что все вы, дорогие, здоровы. Что это за сибирки на лошадях? Алеша пишет длинные письма из Анненкова. Дутя, я в день своих именин обедал в 8 ч<асов> вечера после целого дня езды кофеем и яйцами всмятку. Вот так фунт. Сейчас идет последнее ликвидац<ионное> собрание санитарного общества, на котор<ом> ожидаю скандалов и ругани против меня.

Твой.

3 июля 1905 г., Саратов

Моя ненаглядная, сегодня выспался до 8 1/2 ч<асов>., т. к. воскресенье, вчера отдохнул немного в театре на «Джентльмене» и сегодня чувствую себя бодро и хорошо, тем более что свежо и все последние дни идут хорошие дожди.

Сам «Джентльмен» играли оч<ень> хорошо, и я вспомнил, что Ты любила эту пьесу. В ложе были Кнолли, Арбенев, и потом пришел Корбутовский. В антракте пили чай. Сегодня был у меня Букарь, очень Тебя любит и кланяется.

В губернии крупного за последние дни ничего не было, кроме забастовок в имениях и угроз, но мне посылают еще казаков. Теперь острый вопрос с докторами – эта докторская драма должна разрешиться до 15 июля. Я послал весьма умеренный ответ, в котором отмечаю, что различаю два течения – прогрессивное и разрушительное – и борюсь только против последнего и не верю, что врачи хотят подать руку элементам разрушения и насилия, и, несмотря на какие бы то ни было угрозы, я свой долг исполню и сохраню порядок и спокойствие, которых властно требует общество для проведения реформ. Вместе с тем я готовлю туда врачей (нашел уже четверых), надеюсь, что несколько человек получу из Петербурга и пошлю их в уезды с сестрами милосердия.

Бог поможет мне, надеюсь, выйти и из этого затруднения.

Были сегодня в Галкинском приюте, смотрели забор, который хорош, дети здоровы, Лейкиной я приказал до возвращения ее отца с войны не переводить в православие. Она очень на вид истощенная – кажется, у нее английская болезнь.

Мне так жаль, что я не вижу, как развивается мой сыночек. Так тянет к Тебе, солнцу моей жизни.

Что наши лошадки?

Целую Тебя, цветик Ты мой, когда-то расцелую Тебя «всурьез», как говорят мужики?

Люблю.

Кто пишет адреса? Я сначала пренебрежительно смотрел на эти конверты и открытки и открывал их последними. Сегодня нет письма – такая обида.

12 <июля> 1905 г. Петровск<ая> станция

Дорогая моя, сегодня день Твоего рождения. Нежно, нежно целую и грущу о разлуке.

2 последних дня делал по 100 верст, и не было времени и возможности писать. Третьего дня ночевал у Дубенского. Тебе кланяются его сумасшедшая сестра Саня и старушка Богдановская.

Вчера обедал у Кропотова и затем ездил с ним два дня. Ночевал у Ознобишина – красивый старинный дом.

Меня огорчает поведение здешнего земства – собрали крестьян на экономический совет и говорили против губернатора, земских начальников, священников, решили, что надо всю землю землевладельцев поделить и уничтожить войско. Это постановление они отпечатали и рассылают по уезду.

Я по телеграфу выписал Микулина и Паперацева сюда и потребовал начатия дела, хотя бы пришлось арестовать всю управу. Будет всероссийский скандал. А 15 июля губернское собрание и, вероятно, новые скандалы.

Тут мужики террориз<иро>ваны шайками мужиков, жгущих, безобразничающих и грозящих всем. Пришел полк казаков – без них не сохранили бы порядка.

У помещиков паника, но крестьяне в общем еще царелюбивы.

Платья себе и Мате у Херзе закажи непременно – c'est une chance de l'avoir si pr`es[7]. В Саратове – перевод деньгам. Иметь хоть по 2 платья, но приличные. 600 руб. дешево.

Целую, люблю бесконечно.

Телеграмма

22. VII. 1905 г. Из Балашова

Сегодня [в] Балашове погромчески настроенная толпа [напала] на врачей, которых мне всех удалось спасти, несколько врачей избито, два дома разгромлены. Защищая врачей, и я получил незначительный ушиб пальца. Совершенно здоров.

16 октября 1905 г. Между Нижним [Новгородом] и Казанью