П. А. Столыпин

В то же время столкнулись с сопротивлением и до Февральской революции 1917 года так и не были приняты законопроекты, совершенствующие систему гражданской и уголовной ответственности должностных лиц. Среди них проекты «О судопроизводстве по преступным делам по службе», о возмещении чиновником ущерба, нанесенного противоправными действиями («Об изменении порядка производства дел о взыскании вознаграждения за вред и убытки, причиненные распоряжениями должностных лиц»), Они встретили противодействие в Государственном совете, были возвращены в Думу для нового рассмотрения и оказались похоронены¹⁰¹.

Сокрушительным провалом завершились усилия Столыпина по обновлению на либеральных принципах законодательства, затрагивающего вопросы веры, существования различных конфессий и исповеданий, прав всех верующих, взаимоотношений между государством, церквями и сектами. Силу закона не обрел ни один из восьми вероисповедных проектов, внесенных правительством во 2-ю Думу, а затем продолживших мучительное прохождение через Думы следующих созывов и Государственный совет. В обществе это поражение воспринималось особенно болезненно, учитывая давно назревшую потребность преобразований в конфессиональной сфере. Крайне негативный для власти эффект усиливался тем, что Столыпин в первоначальном пакете реформ придавал действительно большое значение вероисповедным вопросам, давая надежду на осуществление весьма либеральных преобразований. После издания проекта о старообрядческих и сектантских общинах (указом 17 октября 1906 года по статье 87) складывалось впечатление, что правительство готово к существенным нововведениям. Ожидалось, в частности, принятие законов, которые обеспечат права верующих, не принадлежащих к «господствующей первенствующей Православной Церкви», расширят гарантированные возможности для деятельности других церквей. В 1906–1907 годах правительство Столыпина, казалось, было недалеко даже от признания права российских подданных на бесконфессиональное состояние и гражданский брак, не говоря уже о снятии ограничений, устанавливаемых при заключении смешанных браков. И показательно, что при рассмотрении в 3-й Думе вероисповедных законов правительство могло рассчитывать на поддержку не только «официозного» центра во главе с октябристами, но и на их альянс с кадетами, обычно остающимися в оппозиции.

Один из ключевых законопроектов предусматривал свободный переход «из одного вероисповедания в другое», при этом подчеркивалось, что никто не может препятствовать желанию переменить веру, в том числе на нехристианскую. Другой принципиальный законопроект, тоже посягавший на монополию «господствующей» Православной Церкви, – «Об отношении государства к отдельным вероисповеданиям» – был нацелен на защиту прав нехристиан. Впервые предлагалось юридически зафиксировать различные наказания за оскорбление религиозных чувств людей, относящихся к нехристианским вероисповеданиям, за препятствия («бесчинства») при отправлении религиозных служб. Предусматривалось при этом избавить губернаторов от такой сомнительной функции, как наблюдение, чтобы «никто не был совращаем из православия в другие исповедуемые в империи религии». Важнейшее значение имел «Проект правил о старообрядческих и сектантских общинах» (развивающий положения Указа от 17 октября 1906 года). Устанавливалось право создания общин, причем для этого не должно требоваться разрешения, право строить храмы и избирать из своей среды духовных лиц, которые, как и в православной церкви, назывались «священнослужителями», право свободного проповедования веры (а не только исповедания).