Ожоги сердца

Утром на конечной остановке вагона сундук вновь попался на глаза проводнику: плывет над головой этого самого Ярцева с необыкновенной легкостью, будто в нем один воздух таится. Остановить парня не решился: опустит «нечаянно» под ноги сундучок, и новая забота появится — костыли покупай…

Впрочем, проводник не остался в долгу перед Василием Ярцевым. Когда появился представитель штаба стройки, встречавший строителей, успел пожаловаться:

— Увечье подстроил мне этот фрукт, бригадиром себя назвал. — Он показал на Василия Ярцева и передал какую-то бумажку.

Как потом выяснилось, эта бумажка сыграла свою роль и в час назначения Василия на работу, и значительно позже. В общем, получилось так, что уже в управлении кадров стройки бригаду Василия Ярцева рассортировали по разным автоколоннам, подозревая, что такой бригадир может повести своих товарищей «куда-то не туда», как сказал кадровик. И он же предложил Ярцеву:

— Хороший заработок на арматурных работах. Быть может, выгоднее отказаться от руля? Тут и так, как на фронте, несем потери от автомобильных аварий.

— Не пойму… У вас есть какие-то основания считать меня аварийщиком? — спросил Василий.

— Нам и плотники и столяры нужны, — уклонился от прямого ответа кадровик.

Ярцев показал удостоверение слесаря-механика по ремонту автомашин.

— Я прибыл сюда по путевке ЦК комсомола и, если у вас нет для меня свободного грузовика, готов пойти пока на ремонтные работы.

— Это другой разговор, — смирился кадровик. Не хотелось ему доверить Ярцеву руль многотонного грузовика: на сигнал о плохом поведении в пути надо реагировать! Случись авария на первых рейсах, кого после этого возьмут за бока? Конечно, его, кадровика. То-то же…

2

Вроде всегда добродушный механик автоколонны Рем Акимович Угодин, которого шоферы называли просто Акимыч, — внешне хрупкий, того и гляди переломится в тонкой талии, на лице постоянное выражение: «Я никого не обижу, и меня не трогайте», — вдруг изменил себе. Он встретил нового ремонтника строгим взглядом. А как же иначе — новичок прибыл к нему из отдела кадров с пометкой на путевке: «Испытательный срок две недели». Значит, бери его сразу круто, испытывай по всем статьям. Скрытые неполадки в механизме выявляются на больших оборотах…

Первую неделю Ярцев работал на переборке подвесок грузовиков. Ковырялся в диферах, надсадно кряхтел, ворочая тяжелые детали, однако Акимыч подкидывал и подкидывал ему наряды с возрастающими трудностями.

Производственная педагогика, как считал Рем Акимович, строится по своим законам. Нагрузка должна быть, что называется, под завязку. Он верил: если парень не будет отлынивать, а постарается сам постичь сложности механизмов, значит, дело пойдет. Если же все начнет делать тяп-ляп, лишь бы с рук сошло, тогда переводи на другую работу, где не требуется особого прилежания. Можно, конечно, написать: «Испытательный срок не выдержал, подлежит увольнению», — но в колонне постоянный голод на ремонтников. Да и какой толк от такого решения, рабочих рук всюду не хватает. Учить и воспитывать надо людей, требуют кадровики. У этого парня, вероятно, есть какие-то завихрения, раз на путевке сделана такая пометка. И чем раньше выявятся пороки, тем скорее найдется точка опоры, чтобы наставить его на верный путь.

На исходе первой недели — работали здесь не пять, а шесть дней в неделю — Акимыч оставил новичка в мастерской на ночь, на сверхурочную работу: покрасить корпуса генераторов. Тот согласился, и на верстаке у него появилось три бутылки шеллака. На этикетках изображены скрещенные кости с пояснением: «Денатурат — яд». В одной из банок для разливки лака, будто случайно, оказалась пачка соли. Расчет был прост: если парень выпивоха, то не упустит момента засыпать в бутылки соль, сделать отстой и слить спирт в отдельную посуду. Уличить его в такой проделке проще простого: ни один корпус генераторов к утру не высохнет.

На другой день пораньше пришел Акимыч в мастерскую, не пожалев воскресного утра, и увидел — все корпуса блестят под черным лаком сухие. И пачка соли осталась нетронутой…

Прошла еще неделя. Акимыч поставил новичка на проверку карданных соединений отремонтированных грузовиков. Работа тонкая, для людей с совестью. Можно пропустить хлябь в крестовине, и никто не придерется… Выдал дюжину комплектов крестовин на замену. В одном комплекте игольчатый подшипник был с дефектом — обойма помята. В спешке парень сунет такую крестовину в кардан, и тогда можно прогнать его за халатность… Дошла очередь до этого комплекта, и Ярцев прибежал к кладовщику:

— Почему подсунули дефектную деталь?

— На крестовине есть знак ОТК, — ответил кладовщик.

— Зато на твоей совести нет никакого знака.

Благо кладовщик не сказал, что этот комплект был в руках механика, иначе пришлось бы Акимычу краснеть перед новичком.