Читаем Ожоги полностью

— Мистер Селигман, — продолжала я, не обращая на нее внимания, — сколько у вас дочерей?

Кажется, это были удары мимо цели. На лице старика выразилось настоящее отвращение.

— Хорошо, что Фанни не дожила до того, чтобы слышать эти помоечные домыслы в своей кухне, — сказал он.

— Тогда почему ее так встревожило то, что вы дали мне фотографию?

— Да не знаю я! — взорвался он. — Она зашла, как всегда. Мы поговорили о делах. Я рассказал, как вы за мной охотитесь, что никак не хотите выплатить мне страховку. Потом сказал, что дал вам фотографию нашей сорокалетней годовщины — Фанни и моей. И тогда она разволновалась. Стала расспрашивать какую именно. Конечно, я дал вам ту, что была у меня в двух экземплярах. А она вдруг начала упрекать меня, зачем я предал память Фанни…

Старик задыхался, на щеках выступили красные пятна.

— Теперь вы довольны? Оставите меня в покое, наконец?

— Да, — проговорила я. — Возможно. Когда похороны миссис Доннели? Во вторник?

— Не вздумайте туда ходить! Я все равно считаю, что она погибла из-за вас. Из-за ваших вопросов.

Мне нечего было ответить на его праведный гнев. У меня появилось неприятное чувство, что он прав. Я встала, комкая в кулаке повязку, которую сняла с левой руки.

— Я верну вам фотографию, мистер Селигман. Через несколько дней. Сюда я больше не приду, но мне хотелось бы попасть к вам в офис. Как это можно сделать?

— Дать вам ключи? Или предпочитаете взломать дверь, как те, кто убил Риту?

У меня поднялись брови.

— В газетах не говорилось о взломе. Я думала, они вошли как обычные клиенты.

— Ну так вот, теперь она закрыта. Заперта. И ключи я вам не дам. Можете осквернять могилы в другом месте.

Я почувствовала страшную усталость. У меня больше не было сил на уговоры и увещевания. Я засунула скомканную повязку в карман джинсов и, ни слова не говоря, повернулась к двери. Миссис Фельдман проводила меня к выходу.

— Надеюсь, теперь вы оставите его в покое. Я бы ни за что вас не впустила, но он никогда меня не слушал. Вот если бы здесь была моя сестра… И не появляйтесь больше, по крайней мере без чека для него. Для вас это только пожар, но для него «Копья Индианы» — нечто особенное.

Я хотела было возразить, но она все равно не стала бы слушать. Едва выйдя за порог, я услышала лязг замков.

<p>Глава 32</p><p>ПРЫЖОК В ТЕМНОТЕ</p>

Я больше не чувствовала себя переевшим гусем — это было приятно. Но из-за своей бравады я теперь осталась без повязки. Попробовала взяться за руль голой рукой — нет, так не пойдет. Я вылезла, достала из багажника полотенце, обмотала им руку и кое-как, зубами, завязала концы. Что-то вроде перчатки, теперь можно вести машину. Села за руль и двинулась в сторону улицы Иденс.

Я чувствовала себя такой измотанной и подавленной, что стала даже подумывать о том, уж не оставить ли эту затею с «Алма Миджикана». В таких случаях мне всегда вспоминается мама, я слышу ее укоряющий голос. Ее энергия неисчерпаема, для нее не было ничего хуже, чем отказаться от начатого дела. Сегодня я была одна в темном городе с израненными ладонями и натруженными плечами, и голос мамы молчал.

Если собираешься жалеть себя, несчастную, отправляйся домой и ложись в постель, одернула я себя; на дело в таком настроении нечего идти. Для акробатического трюка в полной темноте нужна абсолютная уверенность в себе. Не буду больше думать о Селигмане и о той сцене, которая произошла на его кухне. А вот о Рите Доннели стоит подумать. Она явно что-то утаивала. Эх, надо было мне понастойчивее расспросить ее о дочерях. Но если не связь с Селигманом, то что же она скрывала?

На улице Мак-Кормик красный свет держал так долго, что я зазевалась и очнулась лишь от громких сигналов задних машин. Я рванула через перекресток на желтый свет, разгневанный водитель, следующий за мной, покрутил у виска пальцем.

По улице Иденс я ехала на скорости шестьдесят. Оказалось, вести машину с рукой, обмотанной полотенцем, довольно трудно. Теперь я уже больше ни о чем не думала, лишь следила за дорогой. Втиснувшись в правый ряд, сбавила скорость до пятидесяти. Пока я маневрировала за строительной зоной на Рузвельт, проклятый мотор снова начал реветь и стонать. Пришлось снизить скорость до сорока, и он затих.

Дальше до самого Эшленда я доехала без осложнений. Еще раз объехала вокруг здания «Алма Миджикана» — нигде никого, и света в окнах тоже нет. На этот раз я припарковалась на Сорок пятой, в самом начале переулка, на случай, если срочно понадобится скрыться. Повязала голову шарфом, достала из багажника пояс со всеми причиндалами и обвязала вокруг талии. Я сильно похудела за эту неделю, поэтому пояс сполз вниз; когда я шла, фонарик и молоток неприятно били меня по бедрам. Стульчик я крепко прижимала к груди. Да, сильно же я, оказывается, ослабела: раньше все это было бы для меня детскими игрушками, теперь я буквально сгибалась под тяжестью груза.

Перейти на страницу:

Похожие книги