Ожившие легенды

Леонид Борисович Горянов Ожившие легенды

Легенда первая, из которой вы узнаете о том, как рождаются легенды и почему автор решил написать эту книгу

На Ленинград падал дождь. Потоки воды низвергались с холодного, серого, сразу приблизившегося к земле неба – тучи висели так низко, что, казалось, вот-вот собьют адмиралтейскую иглу. С Финского залива порывами налетал ветер, и тогда дождинки становились острыми, как иглы, больно кололи лицо. Но погода никого не удивляла и не расстраивала: на дворе стоял октябрь, а такое случалось на берегах Невы и в разгар лета. Огромный город-красавец спокойно выполнял все, что нужно было совершить в этот день. Он не откладывал ни работу, ни развлечения.

На стадионе имени Сергея Мироновича Кирова шел матч на первенство страны по футболу. Вода заливала пустые трибуны. Только кое-где чернели жиденькие, сжавшиеся кучки зрителей. Среди одной из них пристроился и я.

Впрочем, оговорюсь сразу: люди, сидевшие вокруг меня, были далеко не просто зрителями, а точнее, далеко не простыми зрителями. Каждый из них – в свое время – не раз выступал на зеленых полях этого города и не раз защищал его футбольную славу на стадионах страны и мира. Они называли друг друга, как и в былые годы, по именам, хотя многие из этих «Васек», «Николаев», «Аполлонов» были уже дедушками и даже прадедушками. Они сидели тесно прижавшись друг к другу, и окажись в ту минуту рядом большой художник, человек, наделенный даром воображения, он бы написал чудесную картину – «Живая история». Да они и в самом деле олицетворяли историю нашего футбола от первых дней его рождения, и их биографии, их дела и подвиги были неотделимы от него.

Но прошлое было позади, а впереди – настоящее, то, ради чего они пришли сюда: играл «Зенит», единственная команда, представляющая город на Неве в высшей группе класса «А». Стояла осень тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года – печальная футбольная осень. «Зенит» проигрывал матч за матчем, состязание за состязанием.

Те, что сидели вокруг меня, пришли посмотреть на чудо. Но чуда не было. Счет открыли гости, а хозяева там, на поле, вели себя так, словно суть игры как раз и состояла в том, чтобы пропустить мяч в свои ворота и ни в коем случае не поразить чужие. И тогда один из тех, кто героически подставлял свою круглую, как мяч, голову под струи холодного дождя, подумал вслух:

– Эх, рассказать бы им про Кольку Детлова, сразу б заиграли иначе…

Я подсел к произнесшему эту фразу поближе и услышал одну из самых красивых, поэтичных и мужественных легенд, которые когда-либо встречал в истории спорта. Она была короткой, но яркой, как вспышка молнии.

Когда-то на заре нашего футбола на родине его – в Петербурге – среди пионеров этой игры оказались целые русские семьи. Братьи Ивановы и Евдокимовы, Горелкины и Филипповы, семь братьев Колотушкиных, пять Лагуновых… Среди них достойное место занимала династия Детловых. Все они были по тем временам мастерами своего дела, а старший – Николай – неизменно входил в состав сборной Петербурга. В одном из номеров журнала «К спорту» я нашел заметку, посвященную лично ему (что в те далекие годы было сущей редкостью). «Детлов, – писал автор заметки, – человек неугомонный, настойчивый. О нем можно с полным правом сказать, что он вкладывает в игру всю свою душу».

Не раз оправдывал он эти слова на футбольном поле. Его любили товарищи, любили зрители. Они говорили о Детлове:

– У него еще все впереди. Этот человек может стать футболистом, какого еще не знала Россия.

28 июля 1914 года Николай Детлов сыграл очередной матч за свой клуб, сыграл великолепно, с присущей ему артистичностью, и сами товарищи, те, что сражались рядом, Устроили Николаю овацию. Расставаясь, жали друг другу руки, говорили:

– До новых встреч!

А через два дня началась первая мировая война, и русский футболист Николай Детлов стал русским солдатом. Где-то под Ригой в одном из первых сражений немецкая шрапнель свалила его наземь. На какое-то мгновение в последний раз ослепительной голубизной сверкнуло небо, яркой зеленой полоской поманил встававший у горизонта лес, и вдруг все вокруг оделось страшной чернотой: Николай ослеп.

Целый год провалялся он в госпиталях, исколесил страну в санитарных вагонах, слышал голоса сотен врачей и сестер милосердия. Только поздней весной 1915 года вернулся домой. А через пять месяцев слепой солдат стал руководителем футбольного клуба на Выборгской стороне. Он ездил со своими командами по городу, и, говорят, они не знали в те дни поражений. Ребята говорили друг другу:

– Стыдно будет ему (они кивали в сторону Детлова) смотреть в глаза.

Эти слова отнюдь не были пошлой шуткой. Ребята видели, что их «хозяин» сердцем чувствует игру, что он както необъяснимо умеет понять, что произошло на зеленом поле, и забывали о его слепоте.