Ожесточение(СИ)

Три фигуры в струящемся утреннем воздухе: старик, женщина и ребенок. Еще группа спецназа и бронетранспортер. Про "струящийся воздух" - это тоже из материалов следствия, из показаний прапорщика Сафина. Он смотрел на дорогу в оптический прицел и думал, какую взять поправку. Магомед прекрасно знал это место и хорошо представлял себе, как все было. Он читал копии материалов следствия. Первого следствия, которое вела группа из Ростова. Очень подробное, очень качественное расследование. Российские менты умеют работать, когда нужно.

Этот поворот на дороге из райцентра в село приходится проезжать каждый раз.

Стокгольмский синдром: сон Этель Робертовны

В седьмом круге ада, в местности под названием Горячие пески уже третью тысячу лет отбывает неведомый срок участник штурма Семивратных Фив родоначальник всех русских герой Капаней. Он неподвижно сидит на горячем камне, глядя в раскаленное пространство.

Это один из семи царей, кто поклялся: "Возьму город по воле богов или вопреки ей!". В тот славный день Капаней впереди своего отряда бросился на ворота Электры с лестницей. Молния поразила его в момент, когда он уже взобрался наверх, опрокинул защитников, когда он почти победил. Капаней наказан за свою клятву.

Грешные души с воплями и стонами снуют вокруг неподвижного героя по раскаленному песку. Пытаются скидывать с себя языки огня, найти убежище от огненной вьюги. Ничтожества раздражают Капанея своей суетой. Сам он не жалуется. Он не строит планов на будущее. Он прочитал на воротах: "Оставь надежду всяк сюда входящий". Он понял, что Хозяин суров и смягчения режима не предвидится. Да Капаней и не хочет признаться даже сам себе, что хотел бы облегчить свою судьбу. Даже так - он запретил себе думать об этом.

Главное не суетиться и не двигаться с места - тогда не так жарко. Больше всего Капанея мучает не жара, не огненный дождь, а то, что поговорить не с кем. Не с этими же рыдающими ничтожествами? За три тысячи лет заходил несколько раз Вергилий, последний раз с этим подавленным, испуганным итальянцем. Как там его звали?

Капаней достает из-за камня бутылку теплой вонючей водки. Откуда в аду Капаней достал бутылку водки? Странный вопрос. Русский человек везде достанет бутылку водки, даже Зевс не сможет ему помешать.

Капаней наливает грамм семьдесят, произносит тост:

- Каким я жил, таким и в смерти буду!

Выпивает. Горячая водка с трудом проходит по пищеводу. Капаней вздрагивает, делает несколько выдохов. Теплеет на душе, а снаружи всегда не холодно.

С горячего камня, где сидит Капаней, открывается величественный вид: огненные реки окружают раскаленную степь. Пузырятся огненные фонтаны. Вдали фантастический горящий лес, над которым с печальными криками носятся адские создания, похожие на гигантских летучих мышей. Розовые облака, пылающие багровым светом. Огненная вьюга медленно опускается на землю. Погода не менялась никогда за последние тысячи лет. На огонь можно смотреть бесконечно.

Еще пятьдесят грамм. Огненная вьюга приятно щекочет кожу Капанею. Он улыбается своим мыслям. "Пускай Зевс замучит своего братца-кузнеца, из чьей руки он взял молнию, чтоб в минуту моего триумфа меня сразить. Пускай работой бесполезной всех в адской кузне надорвет, меня ему не сломать!"

Появляется Вергилий:

- О Капаней, в гордыне неугасной - твоя наитягчайшая беда: ты сам себя, в неистовстве великом, казнишь жесточе всякого суда.

- Вергилий, ты так и не понял, что наше существование имеет место в нашем уме? Вергилий, ты так и не понял, что ты раб? Вопрос в том, свободен ли я. Выпить хочешь?

- Пожалуй, хочу.

Выпивают. Вергилий уходит в сторону ворот города Дита. Капаней остается один. На сто, на двести лет? Надеяться можно только на то, что судьба пошлет ему равного спутника. С которым все это можно обсудить. Впереди вечность. Значит, когда-нибудь это произойдет.

- Свободен ли я? - повторяет он, - Вот в чем вопрос.

Глава 10. Лай погони

Надежда на шанс

В Таллине, или как теперь правильно, в Таллинне, в старом городе есть узенькая кривая красивая улочка. Там, в здании то ли 15, то ли 16 века, есть не очень заметная дверь с маленькой железной вывеской "Astrid ja Martha. Kondiitritooted". Внутри всего три маленьких столика и барная стойка. Да, немножко дороговато. Даже можно сказать, очень дорого. Но поверьте, одна конфетка Марты стоит килограммов изделий шоколадной фабрики, вылезающих из отверстия машины коричневой колбасой. Неужели мы рождаемся на свет, чтобы съесть тонны этой дряни? Неужели сладкая липкая сытость нам дороже наслаждения этим лучиком Рая? Неужели мы не заслужили попробовать это хотя бы в отпуске?