Ожерелье планет Экумены

— Наверное, стоит попробовать, — вступил в разговор Кай, брат Кретьян. — Пусть те из нас, кто помоложе, возьмут на себя заботу о нем. Посмотрим, что удастся сделать. В конце концов, никто не заставляет нас учить незнакомца Канонам для Просвещенных! Прежде всего его следует научить не мочиться в постель… Я хочу знать, человек ли он. А как вы думаете, Глава?

Зоув развел своими большими руками:

— Кто знает? Возможно, что-то нам расскажут анализы крови, которые сделает Раина. Мне не приходилось слышать, чтобы у слуг Сингов были желтые глаза или какие-либо другие отличия от людей Земли. Но если он не Синг и не человек, то кто же он тогда? Пришельцы из Внешних Миров вот уже двенадцать столетий не ступали на нашу планету. Как и ты, Кай, я готов пойти на риск и оставить его среди нас из чистого любопытства…

Итак, они сохранили своему гостю жизнь. Сперва он доставлял мало беспокойства приглядывавшим за ним молодым людям. Потихоньку восстанавливал силы, много спал и безмолвно сидел или лежал практически все время, когда бодрствовал. Парт дала ему имя Фальк, что на диалекте Восточного Леса означало «желтый», из-за его светлой кожи и опаловых глаз.

Однажды утром, через несколько дней после появления незнакомца, дойдя до не украшенного узором участка ткани, которую она пряла, Парт оставила работавший от солнечных батарей ткацкий станок тихо урчать в саду и взобралась на огороженный балкон, где держали «Фалька».

Чужак не заметил появления девочки. Он сидел на своем матрасе и пристально смотрел на затянутое маревом летнее небо. От яркого света глаза мужчины заслезились, и он протер их рукой, а затем, увидев собственную руку, недоуменно уставился на нее. Нахмурившись, незнакомец некоторое время сжимал и разжимал пальцы. Затем снова обратил свой взор на ослепительно сиявшее солнце и медленно, осторожно загородил его открытой ладонью.

— Это солнце, Фальк, — сказала Парт. — Солнце…

— Солнце, — повторил он, не отводя взгляда; вся пустота его существа наполнилась светом солнца и звуком имени. Так началось обучение.

Парт поднялась из подвала и, проходя мимо старой кухни, увидела, как Фальк, одиноко сгорбившись в одном из оконных проемов, смотрит на падающий за мутным стеклом снег. Девять вечеров назад он ударил Россу, и его пришлось запереть до тех пор, пока он не успокоился. С тех пор мужчина замкнулся и упорно молчал. Было как-то странно видеть на его лице — лице взрослого человека — недовольную мину упрямого, обиженного ребенка.

— Иди-ка к огню, Фальк, — сказала Парт, но не остановилась, чтобы подождать его.

В большой зале возле очага она забыла о чужаке и стала думать о том, как бы поднять свое собственное дурное настроение. Делать было решительно нечего. Снег все шел и шел, окружавшие лица были знакомы до боли, все книги повествовали о вещах, происходивших в столь давние и далекие времена, что не могли уже претендовать на правдивость. Вокруг притихшего дома и окружавших его полей высился молчаливый лес — бесконечный, однообразный и равнодушный. Зима следовала за зимой, и ей не суждено было покинуть Дом, потому что некуда было уходить и нечего было там делать…

На одном из пустых столов Раина забыла свой «теанб» — плоский инструмент с клавишами, как утверждали, хейнского происхождения. Парт подобрала мелодию в Регистре Восточного Леса, затем переключила инструмент на родное звучание и начала все заново. Она не слишком хорошо умела играть на теанбе и медленно находила нужные клавиши, намеренно растягивая слова, чтобы выиграть время для поиска следующей ноты.

За ветрами в лесах,
За штормами в морях,
На залитых солнцем камнях
Дочь прекрасная Айрека стоит.

Девочка сбилась, затем все же нашла нужную ноту:

…стоит,
Молчаливо с пустыми руками.

Слова и мелодия невообразимо древней легенды ужасно далекой планеты были частью наследия людей в течение долгих веков. Парт пела очень тихо, сидя одна в огромной комнате, освещенной пламенем очага, а за окном в сгущавшихся сумерках все валил снег.

Она услышала позади себя какой-то звук и, повернувшись, увидела Фалька. В его странных глазах стояли слезы.

— Парт… прекрати, — прошептал он.

— Что-то не так, Фальк? — забеспокоилась девушка.

— Мне… больно, — сказал мужчина, отворачивая в сторону лицо — зеркало бессвязного и беззащитного разума.

— Хорошая похвала моему пению, — подколола она его.

И в то же время Парт была тронута его словами и больше не пела. Позже этим же вечером она видела, как Фальк стоял у стола, на котором лежал теанб, не осмеливаясь прикоснуться к нему, словно опасаясь выпустить заключенного внутри инструмента сладкозвучного безжалостного демона, который плакал под пальцами Парт, превращая ее голос в музыку.

— Мое «дитя» учится быстрее, чем твое, — заметила как-то Парт в разговоре с двоюродной сестрой Гаррой, — но твое растет быстрее. К счастью.

— Твое и без того достаточно велико, — согласилась Гарра.