Ожерелье Дриады

Меф подхватил черенок. Времени на раскачку не оставалось. К нему уже бодрой рысью подбегали два парня лет по двадцать пять. Один – повыше – был с железным прутом. Другой на бегу раскручивал старый кнут, сдернутый, как видно, с крюка в курятнике. Про курятник Меф подумал потому, что кнутовище, равно как и сам кнут, были покрыты белыми высохшими кляксами куриного или голубиного помета.

Парень, набежавший на Мефа с прутом, на секунду застыл. Он еще не раскочегарился в злобе и, видно, соображал, что бить железкой по голове – это явная статья, причем не в энциклопедии Брокгауза и Ефрона. По этой причине он подсел, размахнулся и попытался ударить Буслаева по колену. Не задумываясь, Меф сделал полушаг-полускачок ему навстречу, и парень, сам набежавший на черенок лопаты, скатился в мелкую лужицу сбоку от трубы.

А Меф уже спасался от щелкнувшего кнута. Пользуясь тем, что на узкой площадке его владельцу было не развернуться, он сблизился с ним кувырком. Парень успел мазнуть его по лицу кнутовищем, чего Меф не учел, поскольку думал только о ременной части. Обидевшись, Буслаев сделал черенком лопаты двойной тюк-тюк, поочередно атаковав стопы своего противника. Колосс не устоял на глиняных ногах и рухнул.

Больше ни с кем подраться Мефу не удалось. На берег вырвались Эссиорх, раздраженная и обмотанная водорослями Улита, размахивающая рапирой, и мокрый Корнелий, из чьей флейты вместо маголодий вытекала вода. Спустя десять секунд сражение завершилось полным разгромом нападавших.

Уцелевший враг отхлынул от берега, изредка неметко огрызаясь одиночными булыжниками. За неприятелем мчался Корнелий, орущий, что камнями нечестно и надо на шесть и по хлопку.

Дафна, давно сообразившая, что справятся и без нее, выуживала из речки гермы и весла и выбрасывала их на берег. Некоторые гермы успели подплыть к самой трубе. «Таймень» самосплавом волоклась течением по мелководью. «Свирь» прочно и безопасно лежала в водорослях. На ее брюхо успели уже усесться две стрекозы.

Эссиорх подошел к одному из нападавших, отведавшему плоской части весла, и, отбросив валявшийся рядом кол, опустился на корточки. Евгеша свет Мошкин, отважный победитель в битве на реке Сереже, стоял тут же, опираясь на героическое свое весло.

– Привет! – сказал Эссиорх.

Парень приподнял голову и послал Эссиорха туда, куда ему, как хранителю из Прозрачных Сфер, совсем не хотелось. Дождавшись, пока он закончит, Эссиорх кивнул, показывая, что принял все пожелания к сведению.

– Чего вы на нас набросились? Речки жалко? – спросил он миролюбиво.

– А что, нет? Она сказала: вы рыбу электроудочкой бьете! Ну мы прикинули, что мимо Петрова моста вам не проскочить, и сюда: рога, значит, обломать!..

И парень снова затрясся от бессильной ярости.

– Что за она? – оборвал его Эссиорх, понявший, что естественная речевая пауза наступит еще не скоро.

– А шут ее знает. Тетка какая-то! Никогда ее раньше не видел!

– Тетка?

– Ну да… Че я, тетки от мужика не отличу? – возмутился парень.

– А как она выглядела?

Парень задумался. Он, казалось, понемногу начал что-то просекать. Теперь, когда с его лица ушел гнев, оно стало хорошим таким лицом. Большим, чуть мягковатым, с белесыми бровями и крупными, почти прозрачными, сливавшимися друг с другом веснушками.

– Встрепанная такая, дурковатая. В башке репьи и вопит все время! – сказал он озадаченно и крикнул кому-то: – Василич, а куды она делась-то? Дачница та?

– А леший ее знает, куды! – крикнул из кабины запершийся водитель.

– Это она! Больше некому! – шепнула Дафна, быстро касаясь плеча Эссиорха.

Тот кивнул, протянул руку и помог парню подняться.

– А что-нибудь еще эта «дачница» сказала?

– Василич! – снова крикнул парень, окончательно отказавшийся думать самостоятельно.

– Не-а, ничего! – отвечал хозяин монтировки.

Видя, что драка закончилась, вокруг них постепенно сгрудились и другие местные. Лишь один метатель камней маячил на дороге, набирая боеприпасы. Ему орали, чтобы он подошел, но он не подходил. Видать, был мстительный.

Заботливая Даф быстро оглядела пострадавших. Опасно раненых не было. Все полученные в битве раны легко залечивались в ближайшем фельдшерском пункте.

– Хорошо, что с нами не было Арея, – порадовалась Улита.

– Почему?

– Нормальные люди дерутся – после драки все спокойно разошлись по домам, радуясь, что будет о чем болтать всю ближайшую неделю. А забреди сюда Арей – повсюду валялись бы отрубленные головы. Он понарошку не может – я проверяла. На него хоть старушка клюкой замахнись – снесет ей клюку вместе с руками.

– Если, конечно, эта старушонка не Мамзелькина, – уточнила Ната.

Аида Плаховна была единственная женщина, к которой Вихрова относилась с уважением.