Озерный дух

      Тишина не была враждебной и привычным уютным покрывалом окутывала Хозяйку леса, но сегодня не приносила умиротворения. Тина последнее время частенько грустила, а тишину и раньше не особенно жаловала, потому что та почти всегда была спутницей одиночества. От тяжелых дум серебристый туман, скрывавший бесплотное тело Озерного Духа, беспокойно заклубился, подобно дождевой тучке. Ее отец — бог морей, океанов и рек — Посейдон частенько ворчал, что тишину не любят только люди. А загадочное для него чувство одиночества не должно беспокоить его малышку... триста двадцать третью дочь. Зато самую младшенькую и любимую — уж любить-то боги умели. Правда, сердце у них настолько большое, что вмещает слишком многих. Да только Тина наполовину человек... потому и мучилась бедняжка сейчас не свойственными водяным чувствами и желаниями.

      Неожиданно раздавшийся звук заставил Хозяйку, грустившую на ветке, встрепенуться. Она прислушалась, и за ней, кажется, тоже самое сделал окружающий лес. Какое-то большое животное приближалось сюда. Мгновения тянулись за мгновениями, Тина умела ждать и вот, наконец, с шумом продравшись сквозь кусты, огромный темный конь, управляемый всадником, вышел на полянку перед озером.

      Дух замерла, не в силах поверить своим глазам. Звякнув сталью рыцарского облачения, на землю из седла спрыгнул — Черный барон. Генерал, собственной персоной прибывший в ее вотчину, стянул перчатки, осмотрелся. Затем начал разоблачаться, аккуратно складывая доспехи на траве. Оставшись в рубашке и штанах, воин развернулся к Тине спиной, погладил коня по морде и направил его в сторону кустов, видимо, предлагая попастись в одиночестве, пока сам будет занят.

      А вот Тина во все глаза рассматривала худощавого, невысокого мужчину, который почему-то сильно сутулился и кренился на левую сторону. Неужто ранен? Озерная Дева забеспокоилась, собралась было подлететь к нему и спросить, но осталась среди ветвей наблюдать, вспомнив об отношении людей к лесной нечисти.

      Волховец тем временем подошел к самому краю берега и ступил босыми ногами в прохладную воду. Да так и застыл каким-то странным скорбным изваянием. Дух посмотрела вниз, попросив воды отразить мужчину. Темная гладь озера услужливо показала лицо ночного гостя заповедного леса. Невыразимая, застарелая усталость была в его глазах. И одиночество!

      Он наклонился, зачерпнул воды и умылся, затем еще и еще раз, потом шею намочил, причем откровенно наслаждаясь, словно смывал грязь всего мира, что налипла к его душе.

      Сердечко Озерной Девы затрепетало, пока она вглядывалась в резкие черты некрасивого лица волховского барона, но настолько мужественного и волевого, что глаз не оторвать. Однако еще больше удивил ее странный зуд в кончиках пальцев, которые, казалось, умоляли о прикосновении к чему-то шершавому и колючему. Хотелось погладить, приласкать... Дух в недоумении посмотрела на свою кисть, а после, снова увидев отражение мужчины в воде, отметила его небритое лицо. И сама же усмехнулась: вот, оказывается, как тело, хоть и призрачное, реагирует вперед головы.

      В этот момент Черный барон распрямился и начал раздеваться, аккуратно складывая одежду на берегу, тут же привлекая к себе внимание Тины, но, похоже, не только ее — в воде блеснул чешуйчатый русалочий хвост. Ах, ты ж, досужие водяные жительницы! Мужчина остался в светлых нижних штанах до колена, демонстрируя довольно широкую мускулистую грудь. Повернулся спиной, и Тина ошеломленно уставилась на уродующий его тело горб.

Так вот почему генерала уродом обзывали. Не из-за лица, а... Тем не менее, увечье не вызвало у нее жалости и даже сочувствия. В этом человеке не было ничего, что вызывало бы подобные чувства: слишком сильная личность, слишком крепкое тело, пусть и кривое. Всего в нем слишком.

      Мужчина, не раздумывая, без малейшего страха вошел в воду и поплыл, ровными взмахами, неторопливо рассекая лунную дорожку. Затем повернулся на спину, и Тина тут же услышала его довольный глубокий стон удовольствия, отозвавшийся странным томлением в ее теле, которое замерцало, грозя сменить ипостась, и ветка начала прогибаться.

      «Да что ж такое творится?» — мысленно возопила Дух.

      А в это время две русалки решили почудить. Дуры!

      Пловец, видимо ничего не подозревавший, нырнул, вынырнул и, мотнув головой, встал на ноги на прогревшемся за день мелководье, где вода доходила до пояса. К нему подплыли две обнаженные русалки, скрывая в воде рыбьи хвосты. Чуть привстали, показывая во всей красе обнаженные груди, призывно белеющие в ночи. Откинули волосы на спину, благо сейчас не видно, что те голубого цвета, традиционного для этих существ. Дух замерла, ощутив болезненный укол в сердце, как если бы уже обернулась. Мужчина застыл, удивленно рассматривая купальщиц. А те, буквально облизывая взглядами нежданно-негаданно подвернувшегося мирянина, устремились к нему, чтобы коснуться живого тела, забрать хоть частичку человеческого тепла.