Овца без стада

— Ну, охотники проскакали, мужик и выпустил волка из мешка, а волк, как вылез, и говорит: "Теперь, мужик, я тебя съем!" — "Это как же так, — говорит мужик: — нешто так добро помнят?" — "Старое добро, — говорит волк, — забывается". Стал мужик спорить. Волк говорит: "Давай, у кого хочешь, спросим; ежели скажут, что забывается старое добро, тогда я тебя съем…" Подумал мужик, говорит — "ладно!" Пошли по дороге. Попадается старая лошадь, стали они у нее спрашивать: забывается ли старое добро? Лошадь им отвечает: "Служила я хозяину пятнадцать лет, работала день и ночь, а старше стала, ослепла — меня треснули дубиной вдоль спины и выгнали вон… Вот и плетусь умирать, куда ноги приведут… Старое добро, господа, всегда забывается…" Волк разинул рот, хотел мужика съесть; мужик говорит: "Нет, погоди, еще спросим у старичков". И стали они спрашивать у старых собак и у старых людей, и все им говорят: "забывается старое добро". Покуда, мол, нужно — кормят, а как состарился да не в силах работать — и издыхай, где хочешь. "Ну, мужик, — говорит волк: — теперь уж я тебя съем…" Видит мужик, дело его плохо. Вдруг бежит лисица. Мужик к ней: "Рассуди, говорит, нас!" А лисица — хитрая ведь она: "Расскажите, говорит, как было дело". Стал ей мужик рассказывать, как он волка от охотников спрятал в мешок, а лиса и говорит: "Это не может быть!" Волк и говорит: "Нет, это верно. Он меня в мешке держал, покуда охотники не проехали". — "Не может быть. Такой громадный, да чтобы в мешок влез: — это нет никакой возможности". Волк говорит: "Хочешь, влезу, покажу?" — "Влезь!" Волк и влез в мешок и говорит оттуда: "видишь?" Как только он влез, лисица и шепчет мужику: "Завяжи его хорошенько, да цепом, да цепом" (а цеп с мужиком был — с гумна ведь он шел). Мужик принялся молотить волка что есть силы, а лисица стоит и смеется. Глянул мужик на нее, да и подумал: как бы и она со мной чего худого не сделала… Ведь вот упекла же волка… Да вспомнил, что "старое-то добро забывается", замахнулся и царапнул лисицу до смерти… С тех пор мужик и в худых стал… Потому научен.

— Научен, брат научен!.. — твердил барин, поставив локти на стол и опустив в ладони лицо. — От этого-то и съела меня у вас тоска!..

— А был добёр, что говорить, всей душой готов!.. — продолжал мужик. — Да, как помусолили его хорошо, так и стал он цепом отбиваться и от ворога и от хитрого приятеля… Так-то, барин!

— Так, так, друг любезный, так!..

В это время явился Марк, нагруженный бутылками пива.

5

За этим пивом мы просидели в избе Марка еще часа два, если не больше, продолжая разговоры на ту же тему. Но теперь разговор наш принял несколько иное направление. Как бы утомившись своим негодованием на крестьянские безобразия, барин почти замолк и не то думал о чем-то своем, не то внимательно слушал слова крестьян, преимущественно слова огорченного крестьянина, который теперь почти один овладел беседою, и надо сказать правду: благодаря его разъяснениям, основанным на знании всей крестьянской подноготной, картина крестьянской жизни стала представляться вовсе не такой уж отчаянной, какая вышла благодаря наблюдениям "не слившегося" барина.

После крестин у Марка мы встречались с барином несколько раз. Однажды я сам пришел к нему в Балашово; в другой раз пришел он ко мне. Несмотря на то, что он прямо заявил о своем намерении жить и думать только вместе с народом; несмотря на то, что я, начиная со дня крестин и с долгого разговора о крестьянских делах, стал весьма прилежно думать о житье-бытье только деревенском, нам обоим не представлялось, однако, ничего более важного в практическом отношении, как вести обо всем этом разговоры (только разговоры!), и притом только барину с барином… Между тем этот самый предмет нашего разговора продолжал с непонятным упорством влачить свою ежедневную лямку; продолжал задаром работать на немку, продолжал сечь своих ближних в дни собрания волостных судов, мирился на полштофе, махал с раннего утра до поздней ночи косой, чтобы ночью не нагрянул дождь и не оставил бы его скотину на всю зиму без корму, словом — шел своей дорогой, а мы, опечаленные его участью, разговоры разговаривали… Постараюсь, впрочем, не потопить читателя в этом море слов, которые на досуге мы сумели произнести на благо народа, а изложу наши словопрения в возможно приличном виде.

6