Овертайм

Эмма удивленно смотрит на меня, но вслед за Деймоном встает из-за стола, не проронив ни слова. Наверняка от моей наглости они сейчас вне себя, но мне наплевать.

— Итак, очевидно, ты уже делал подобное. — Я поворачиваюсь к Тиджею и пристально смотрю на него, пытаясь по ярко-зеленым глазам понять, почему все это так его взбесило. — Ты крутишься во всем этом много лет. Так почему ты так отреагировал? Дело во мне?

Тиджей отводит глаза и смотрит себе под ноги. Он шумно выдыхает, крутя в правой руке телефон.

— Тот парень, который смотрел нам вслед пару часов назад… Ты его любишь?

Его вопрос застает меня врасплох.

— Все очень сложно, — судорожно выдыхаю, закрывая глаза. При упоминании Рида мое сердцебиение учащается.

— Да или нет, Эбс?

Казалось бы, такой простой вопрос. И я прекрасно знаю ответ на него. Как бы я не старалась внушить себе обратное..

— Да, — едва слышно шепчу я.

Иисусе!

Мой мозг еще не успел отдать рту команду произнести это вслух!

Привет, Мейзикин, давно не виделись.

Тиджей резко подскакивает со своего стула, который с грохотом падает назад. Взгляды посетителей ресторана обращаются на нас, когда он берет меня за локоть, без слов попросив встать, и следует в направлении Деймона.

— Катись к черту со своим шоу, Старковски. Мы больше не участвуем в этом дерьме, — дерзко говорит Морган, когда мы покидаем ресторан.

В полной тишине мы ожидаем, когда лакей пригонит автомобиль Тиджея. В полной тишине мы садимся и уезжаем. И в полной тишине едем куда-то следующие пятнадцать минут. Когда Тиджей сворачивает в Макавто, я вскидываю бровями и резко поворачиваюсь к нему.

— Нам не удалось поесть в этом убогом ресторанчике. Я чертовски голоден, — пожимает плечами он

Мы забираем заказ, состоящий из нескольких бургеров, пары картошек фри, сырного соуса, колы и молочного коктейля, и снова куда-то едем. Это бесконечное молчание сводит меня с ума.

Тем временем мы съезжаем с оживленной дороги на проселочную. Машина виляет по бесконечному серпантину. Вокруг ни одного фонаря, и я не могу разглядеть абсолютно ничего. Кромешная тьма, жуткая тишина, полная луна… Все выглядит, как начало сорок седьмой части крика. Ну или какой там, я в них уже запуталась.

— Куда мы едем? — больше не в силах молчать, интересуюсь я.

— Сейчас увидишь. Мы почти на месте.

Он поворачивает направо, и я застываю, в изумлении уставившись перед собой. Мы приехали на вершину знаменитых Голливудских холмов, откуда сейчас открывается изумительный вид на ночной Лос-Анджелес. Тиджей разворачивает «Феррари» на сто восемьдесят градусов и останавливается. Взяв пакеты с едой, он выходит из машины, и я следую за ним. Багажник открывается, и Тиджей достает из него сложенный серый плед, которым накрывает мои обнаженные плечи и садится в открытый багажник. Следую его примеру и устраиваюсь рядом. Он протягивает мне мой пакет с картошкой фри и молочный коктейль. Я делаю глоток, завороженно любуясь видом и наслаждаясь сотней тысяч огоньков, мерцающих перед глазами. Оторвавшись от ночного города, поворачиваюсь к Тиджею, и произношу:

— Может быть, обсудим, какого хрена произошло в «Авеню»?

— Надеюсь, ты не злишься, что я снял нас с участия в шоу, не поговорив с тобой, — смотря прямо перед собой хриплым голосом произносит Тиджей. — Я компенсирую неустойку..

— Тиджей, меня не интересуют деньги. И я не злюсь. Но мне хотелось бы услышать объяснение.

Он делает глоток колы, по-прежнему не смотря на меня.

— Ты потрясающая, Эбби. Я говорю это не для того, чтобы как-то смутить тебя или попытаться залезть к тебе в трусики, — произносит он, повернувшись, наконец, ко мне. — Ты, блин, неиспорченная. Весь этот шоу-бизнес… Он поглощает полностью. Не щадит никого. Не оставляет живого места от тебя прежнего. Дьявол, Эбс, ты настоящая. И это такая редкость. С тобой… С тобой можно просто сидеть на багажнике и есть фаст-фуд, не ожидая, что сейчас из-за того куста выбегут два сумасшедших репортера с фотоаппаратами. С тобой не нужно притворяться дебилом, каким считает меня весь мир. С тобой можно молчать и чувствовать себя при этом комфорт..

— Двадцать семь минут, — перебиваю его я.

— Двадцать семь минут длился твой самый долгий секс? Пф, детка, я способен на большее, — поигрывая бровями, ухмыляется Тиджей.

— Двадцать семь минут ты молчал, идиот. И это было нихрена не комфортно. Твой новый рекорд. Признаться, я удивлена. Была уверена, что ты не затыкаешься даже во сне, — закатив глаза, отвечаю я.

Тиджей запрокидывает голову и громко смеется.

— Слава — это хреново, Эбби, — перестав смеяться, произносит Морган. Его голос звучит искренне. — Я хочу семью. Хочу жену, которая будет ждать меня с гастролей и которой я смогу посвящать песни. Хочу детей, которым буду петь колыбельные. Хочу большой уютный дом в стиле ранчо с огромным задним двором, где будем собираться всей семьей у костра и петь песни под гитару. Но всех волнует лишь мой звездный статус, количество моих денег и, конечно, размер моего члена.

Снова закатываю глаза, пока Тиджей усмехается.