Our hearts goddamn us

Обстоятельства, благодаря которым этот человек из прошлого оказался именно в это время (около восьми утра) именно в этом месте (скамейка напротив Ленинградского вокзала) были одновременно драматическими и анекдотичными. Поссорившись с женой, и, получив от неё настоятельную рекомендацию в шесть утра покинуть семейную квартиру с целью временного дистанцирования на территории дачного участка, он совершил ход конём и начал день в пять часов утра, заявив, что по собственному желанию собирается съездить за город. Естественным образом день его супруги начался в это же время, что никак не входило в её планы. Перевернув таким образом игру, этот советский Мориарти направился к месту нашей с ним будущей встречи, позабыв, однако, то ли паспорт, то ли ключи (обстоятельства разговора не позволили с должной точностью запомнить эту деталь). Неумолимый рок судьбы призвал нашего героя обратно домой, и не менее неумолимый – его жену выйти за ним вслед с целью передачи забытого предмета повышенной важности. Как и можно было ожидать, они разминулись, однако через некоторое время встретились в общей квартире. К этому моменту дама его сердца (примем это имя с должной степенью лояльности к недостатку достоверных сведений) успела подостыть после вчерашнего конфликта. Однако мужчина твёрдых жизненных принципов был неумолим, и с видом воплощения уверенности вновь отправился к намеченной цели. Последний факт вовсе не убеждает в его приверженности первоначальным планам в ту минуту: по собственному опыту хочется с некоторой грустью подтвердить, что зачастую мы совершаем поступки из некоего внутреннего чувства «долга» перед самоуважением, даже если всё наше естество в этот миг противиться такому развитию событий. Приводит ли такая линия поведения к положительным результатам? Вероятнее всего, да, однако сложность жизни в широком смысле этих слов не позволяет хоть сколько-то насладиться результатами такого поведения; более того, как правило (опять же, в рамках субъективного опыта) не даёт никаких эмоций, кроме разочарования, сожаления и вины, слишком быстро поглощающего удовлетворение от «правильности» совершённого.

Очередной пережёванный многократно тезис для себя: ни черта не ясно, как правильно жить эту жизнь, и чем больше прожито, тем менее ясной становится карта предпочтительных действий.

И без того достигающий слишком высокой планки дискомфорт усилился, когда речь, не прекращающаяся более, чем на минуту (именно тот тип речи, когда ты только успеваешь с облегчением вздохнуть, а собеседник снова продолжает), перешла к изложению недавних фактов к вопросам, самим по себе безобидным, но в контексте ситуации заставляющим проклинать свою вежливость.

– Вы не против, если я покурю?

– Да, конечно

– Спасибо. Тут до вас сидела молодая девушка, когда я достал сигарету. Тоже спросил, не против ли она. Говорит, против. Предложил ей поменяться местами: ветер же в ту сторону. Вы же знаете, что такое «роза ветров»? А она обиделась и ушла. Про «розу ветров» не слышала…

– Хм

И всё в таком духе. Узнав, что нам ехать в одном направлении, мужчина явно обрадовался и даже предложил вместе выпить пива. Ясно осознавая, что ещё не достиг такого уровня спонтанности, невзирая на своеобразную привлекательность путешествий, отсылающих к «Москва-Петушки» в смысле богатства пережитого опыта, я всё же сообщил, что еду вместе с подругой – несмотря на очевидные последствия подобного ответа. С некоторой долей ехидности и легко читаемой уверенностью своих предположений мой собеседник (правильнее было бы сказать – оратор) сообщил в двух словах (спасибо и на этом), как его подруга в молодости стала уже упомянутой ранее героиней настоящего. Что бы ты в такие моменты ни отвечал – ничто не способно изменить мнение подобного слушателя, даже если ответы ограничиваются молчанием или улыбкой (особенно улыбкой).

***

Узнавание среди множества других образов; несколько метров, исчезающих за секунду; неконтролируемая улыбка, объятие и первые невнятные фразы, которые невозможно запомнить. Каждый раз это проходит примерно одинаково с близкими тебе людьми, и каждый раз ты знаешь, что это будет именно так, заранее представляешь – и всё равно процесс нисколько не разочаровывает. Более того, эти моменты по какой-то причине откладываются в памяти, символизируя настолько же банальное, насколько справедливое мнение Экзюпери о человеческом общении – с тем лишь уточнением, что зачастую для него не нужны вербальные сигналы. Судить об этом я могу лишь из собственного опыта, однако социальный характер нашего вида, несмотря на великое множество сдерживающих факторов, не вызывает во мне никаких сомнений – различны лишь его формы.

***

Около двадцати минут, проведённых на столь знакомой железной дороге в сторону северного направления от Москвы, и в открывающиеся с характерным звуком двери «Ласточки» входит господин В. Моё знакомство с ним и его последствия заслуживают отдельной – более того, многотомной – книги, скажу лишь одно: я крайне благодарен судьбе за выпавший случай.