Отворите мне темницу

Не дожидаясь согласия Вари, он схватил её чемодан и саквояж и решительно потащил их в зелёную полуоткрытую дверь под вывеской «Белошвейная мастерская Марьи Камариной».

Мастерская Варе была хорошо знакома: она сама когда-то работала здесь. Недоумевая, для чего почтенной Марье Спиридоновне понадобилось предоставлять помещение студенческой школе, Варя вслед за Егоркой прошла через тёмные сени.

Из-за полуприкрытой двери раздавался молодой мужской голос, с выражением читавший гоголевскую «Ночь перед Рождеством». Тщетно вспоминая, где она могла слышать этот голос прежде, Варя осторожно заглянула в дверь.

Это была большая, светлая комната с огромным столом посередине, на котором обычно метали, шили и кроили с десяток мастериц. Но сейчас на столе не было ни рулонов материи, ни катушек, ни лоскутов. На табуретках и лавках, на подоконниках и пороге сидели десятка три молодых людей и девушек. Никто из них не был знаком Варе. Но юношу с откинутыми назад светлыми волосами и мягкими карими глазами, стоящего у окна с раскрытой книгой в руках, Варя узнала сразу. Ахнула. Невольно поднесла руку к губам. И шёпотом, не веря сама себе, спросила:

– Господь-Вседержитель… Барин, вы ли? Барин молодой! Николай Станиславович! Да откуда же?!

Все обернулись к ней. Князь Николай Тоневицкий опустил книгу, взглянул на потрясённую Варю, – и широко, весело улыбнулся.

– Это я, Варвара Трофимовна! Ну – здравствуйте! С прибытием вас! И что это ещё за «барин»?! У нас тут подобные обращения не приняты! – он просто, по-товарищески пожал руку Варе. – Что – не ожидали меня тут увидеть?

– Да как же… – Варя изумлённо смотрела в смеющиеся глаза молодого человека. – Да что вы здесь делаете-то?! Отчего вы не в Петербурге? Университет ведь…

– Выставили! – с невероятной гордостью сообщил Николай. – Вы ведь знаете, какие беспорядки год назад творились? Когда только Манифест о воле объявили? Я везде, где мог, принимал участие с друзьями… ну и выкинули за неблагонадёжность!

– Это князя Тоневицкого-то?! – всплеснула руками Варя.

– Вообразите! И маменькино заступничество не помогло! – по голосу Николая было видно, что он весьма доволен сим обстоятельством. – Насилу удалось здесь, в Москве восстановиться!

– А барыня-то? Вера Николаевна? Они тоже здесь? И барышни?

– И маменька, и Аннет! Александрин наша выскочила замуж несколько лет назад, о ней давно ни слуху ни духу… А Аннет собиралась вместе со мной сюда, но не сумела, у неё музыкальное занятие… а ведь вы могли бы и встретиться! Серёжа остался в имении за хозяина, пока не может выбраться к нам… Сами знаете, сейчас уже покосы начинаются!

– Осторожней, осторожней, господа… – послышался вдруг взволнованный писк из сеней – и мимо Вари протиснулся огромный, исходящий паром самовар. За ним обнаружилась худенькая блондинка в чёрном платье. При виде Вари девушка ахнула. Самовар из её рук ловко выхватил Николай, позволив подругам кинуться друг дружке на шею.

– Варя! Варенька! Не чаяли уж дождаться! Флёна, Флёна, да где же ты там застряла?!

– Аннинька! И не изменилась ничуть! Весна ты моя ботичеллиева!

Но в это время из-за стола наконец-то выбралась Флёна Прокофьевна – и Варя едва не лишилась дыхания в её могучих объятиях и чуть не оглохла от зычного крика:

– Мамаша! Подите сюда живее! Варька наша Зосимова вернулась!

Уже глубокой ночью «воскресная школа» в швейной мастерской опустела, и Варя осталась наедине с подругами. Шумно пыхтел, горячился вновь поставленный самовар. Лежали в знакомом расписном блюде сайки и пирожки. Чай в кружках пах летним лугом и земляникой. Варя, у которой глаза слипались от усталости и обилия впечатлений, сонно улыбалась Флёне. Та сидела, навалившись монументальной грудью на край столешницы, и бурно возмущалась:

– Ну это ж надо – от заграницы отказаться! Блажная ты, Варька, – право слово, блажная! И допрежь такая была, и посейчас осталась! То ж Ита-алия, дура! Апельцыны, кои у Елисеева в магазине по шесть рублей, там, поди, как наш шиповник растут! Тепло, зимы почитай что нету – стало быть, и на дрова расходов никаких! Красота повсюду, итальянцы оперы поют, никаких тебе Пахомов пьяных по подворотням не валяется! По церквям сплошь художество развешано, и бесплатно смотреть можно! Чем же тебе там худо оказалось, дурища?!

– Да всем. – устало отозвалась Варя. – Стосковалась, и всё. Ты говоришь – зимы нет… а у меня от этой жары в Риме просто голова кругом шла! Да и вовсе…

– Варя права, а ты, Флёна, глупа! – решительно заметила Анна. – Я даже в гостях у тётки, в Вильно, скучаю по Москве, а уж за границей!.. Вернулась – и правильно сделала! Здесь её любят и помнят! Здесь ей и работаться будет легче – верно ведь, Варенька? Мы найдём тебе квартиру – непременно светлую, чтобы мастерскую можно было устроить, и тогда…

– Хорошая фатера денег немалых стоит! – ввернула Флёна.

– Деньги у меня есть. – слегка смущённо сказала Варя. – Я несколько картин удачно продала в Риме… и в Петербурге тоже. И Евдокия Павловна обещала мне ещё заказы, так что…