Отвоеванный дом

Ведьмовство оказалось любопытной, не зря выдуманной штуковиной. Хозяйка (настоящая) смотрела на нее и думала: совсем опустилась баба, надо бы ей подкинуть какое-нибудь осмысленное занятие, она и себя, и меня изведет шаманством. Ничего, со временем притерпится. Наложила заклятие на дверь, и визитеров поубавилось. Заходит дебелая тетка: "Вам телеграмма". К черту тетку! Больше она не проникнет, не сумеет. Молочница заходит, заросший мясник с тяжеленной сумкой, надо бы сказать ему, что хватит, что уже не нужно, бортовой холодильник и без того от снеди ломится, зачем нам балласт -- но сказать почему-то забывается, и вот он снова здесь, не примагнитить ли его? Связка копченостей, рыбные россыпи на груде пыльных бумаг, оставленных как-то нотариусом, -- посмотреть бы, о чем они, вдруг обнаружится вилла на Багамах или видеомагнитофон. Впрочем, на кой икс нам Багамы? (Так Юра говорит, веселый он, хороший, словно бы не в бурсе воспитывался; -- а что еще оставалось делать? -- возразила она кому-то). Колбаса по коврам катится, да уж ладно, не вставать же из-за нее, Марыська потихоньку своим мышатам перетаскает. Убирать они не то чтобы совсем перестали, нет, просто лишней дурной работы хозяйки не любят, за пределы жилой зоны и сами носа не кажут, и людям заглядывать туда не велят, нехорошо там с некоторых пор, нечисть какая-то завелась от жары и Чернобыля. Возобновились подземные взрывы, перестуки ночные возникли, сполохи в небесах, окрепло колдовство в крови.

После августовских событий дом стал сдавать. В бойницы по утрам заглядывало малиновое облако, застившее небеса и озаренное низким солнцем. Дни стояли пасмурные, и уже в сентябре зарядили дожди. Верхний этаж пришлось заставить тазиками и проделать в кровле дыру для стока. Розовая облачная водичка позволяла им обходиться без соли. Совершенно исчезли автомобили: возможно, улица заросла буйным бурьяном или же ее перенесли за тридевять земель, согласно реконструкции. "Что-то меняется", говорят продолжающие посещать их люди. "Бомба, землетрясение, наводнение, крушение, перевыборы. Ирак, инфляция, заложники, мафия, радиация, еще крушение. Волосы выпадают, две головы и пять ног, биржевые вести, курс неустойчив, прогноз неутешителен, блестящая посадка с невыпущенным шасси, снова крушение, космические дыры, поземные пустоты, всемирная хворь". Им все это близко и понятно, их телегроб все еще радует новостями да фильмами, они любят Свету и не любят этих желторотых выскочек, а картины теперь делают безмозглые живодеры. Если бы не Рязанов, не Гайдай если бы, не прочие милейшие личности -- Саша Маслаков все еще на коне, и по-прежнему знает свое дело господин Сенкевич; я бы сейчас даже Капицу с удовольствием в дом впустила, он так хорошо толкует об очевидном. Что там еще за инопланетяне, не бывает инопланетян, завтра опровержение дадут; черти одни лишь бывают, в подвале нашем скачут, да еще барабашки новоявленные на чердаке, трясуны-стукачи, озвученные заблуждения наши. Замучила ты меня своим зельем, мать, запашок от него и потеки на стенах, чего ты хочешь -- время вспять обратить? Какая Чечня? Не трогай ты ее, бога ради.

А Марыську вместе с пометом пожрали дикие пугливые приблудные кошки, и ночами теперь была слышна их долгая возня над усохшей колбасой. Сима перестала захаживать, не захворала ли, как так можно: прожить жизнь и не поставить телефонный аппарат, какая все-таки глупость, надо стружку снять с ее дикаря, мог бы и сам догадаться, мужлан, ведь не дай бог что случится. Намеки у всех дурацкие. Нападки почти неприкрытые: что, мол, сиднем сидите, из космоса гости у нас, контакт культур, новая эра, мхом вы покрылись и паутиной заросли, старые пурхалки, -- они в ответ смеются, общаются они уже без слов, без жестов, без взглядов. Мысли, как маленькие паучки, перебегают из сердца в сердце, породненные сердца начинают биться в унисон и выстукивают нежную дробь. Недвижимы и бессловесны, точно йоги, они ведут нескончаемый монолог премудрой двуединой ведьмы, обе ипостаси сливаются в потемневших зеркалах, и на звонки они не отвечают, надоело, дверь у нас с секретом, заговоренная. Паутина в дверях, паутина повсюду, трава на облупленных стенах, -- экология, естество -- и летучие мыши на потолке. Это вам за Марыську, кошаки: яд на жвалах, красный блеск в немигающих глазах, дымный свет с зодиакальных небес, затаенное в вертикальных зрачках предчувствие.