Ответный удар 1

На дороге — уже было столпотворение, выла полицейская сирена. Со стороны Тигра — в их сторону с рокотом шел вертолет…

— Отойти за машину, назад!

Они отошли за машину. Сунув один Стечкин в кобуру, старший группы «Лиса два» достал из кармана телефон, набрал номер. Как боевики так и антитеррористы — часто предпочитали рациям, даже самым совершенным — обычные мобилы.

— Да… Савостьянов, Лиса — два. Дело сделано. Двое двухсотых, опознать не могу, мозги по всему салону. Машина может быть заминирована, нужны взрывотехники. Я не совался, отошел за укратие. Так точно. Есть.

Миша — тем временем сунулся в салон и достал из багажника большой сверток. Развернул — сигнал опознания для вертолетчиков, а то прищучат и имени не спросят. Флаг затрепетал на коротком древке, напитываясь свежим ветром с Тигра…

Бело-сине-красный, трехцветный русский флаг…

Ми-171 производства Казанского вертолетного, из проема расширенного переднего люка которого виднелся блок стволов и труба гильзоотвода Минигана — завис над улицей, с хвостового люка сбросили трос — и по нему, один за другим начали спускаться солдаты Альфы. Антитеррористического полка из Эль-Азизии, который с нуля собирали и тренировали мы, русские. Названного в честь легендарной «группы А» — еще того, советского разлива. Их можно было легко отличить — титановыми штурмовыми шлемами с забралами и автоматами АК-12, которыми они были вооружены вместо чешских. Трое — развернулись, залегли, обеспечивая периметр, следующие — бросились к заборам, выстраиваясь в штурмовую колонну и прикрывая все возможные направления обстрела. С вертолета, один за другим — им сбросили два штурмовых щита.

— Аджи! Аджи![11] — закричал я, выбросил сначала автомат, в котором все равно ничего не было, потом пистолет — Руси! Руси!

Руси, русский, русские — здесь во многих местах служило пропуском. Слышал, что один раз бедуины в южном Ираке — взбунтовались против ваххабитских инструкторов, и отказались отрезать голову двоим русским, заявив, что еще помнят русских врачей и отплатить русским таким образом — значит, навлечь на себя гнев Аллаха. Хотя после Сирии — достаточно и тех, кто на крик «Руси» ответит автоматной очередью. Все раскололось на части…

Двое штурмовиков — приблизились ко мне. Один держал на прицеле, второй — отбросил пистолет, и связал руки сзади одноразовыми пластиковыми наручниками. Не убили — и то спасибо. Адреналин перестал поступать в кровь, и накатывал отходняк — крайне скверное чувство, как похмелье. Некоторые — становятся адреналиновыми наркоманами, раз за разом лезут во всякие блудняки, только бы ощутить тот самый миг… когда ты жив, а твои враги — нет. Но так бывает не всегда…

— Кефайя[12] — раздался сухой, знакомый голос

Меня схватил за сцепленные сзади руки и поставили на ноги… было чертовски больно, но я сдержался, ибо перед местными — слабость нельзя показывать даже в мелочах. И я — оказался пред ликом подполковника Мусаи, заместителя командира антитеррористического полка, бывшего бойца Хезбаллы, который до сих пор числился в розыске у израильского агентства МОССАД как лицо, представляющее исключительную опасность. В двадцать два года — он начал убивать, а в тридцать три — осмотрелся, и понял, что кто-то и когда-то должен это прекратить… пока хоть кто-то остается в живых. Он носил черную куртку с капюшоном, автомат как у обычного бойца — а глаза у него были как у самого отмороженного наркомана — светлые и безжалостные. Бойцов своих — а среди них тоже было немало садристов, волей судьбы превратившихся из террористов в борцов с терроризмом — он гонял беспощадно, наказывая за промахи тут же — по морде. В молодости — он был неплохим боксером, и самое главное — знал меня лично.

— Салам алейкум, рафик Сулейман… — сказал я

— Ва алейкум ас салам, рафик руси… — ответил подполковник, не называя моего имени — это ты здесь стрелял?

— Терры — сказал я — двое как минимум. В угловом доме. Возможно, список А.

Подполковник несколько секунд смотрел на меня, как будто решал, что со мной делать — с арабами такое есть, никогда не знаешь, что они решат, и что сделают. Потом — повелительно махнул рукой

— Освободите его… — и пошел к забору