Ответ знает только ветер

— Мадам, вы нашли новый смысл жизни. Вы любите, вы счастливы. Жизнь для вас вновь обрела красоту и смысл…

— Это так, — подтвердила Анжела.

— А вы, мсье Лукас, вы много лет жили в браке, который умер. И конечно, были несчастны. Но теперь это в прошлом. У вас с женой не было детей. И вы, несомненно, обеспечите свою супругу, чтобы она не испытывала нужды в самом необходимом, живя уже без вас.

— Разумеется, — подтвердил я.

Мы стояли перед священником, держась за руки, словно дети.

— Тогда с теологической точки зрения — я так молод и беру на себя смелость так судить, может быть, другие священники сказали бы вам нечто совсем иное, — тогда было бы чистым формализмом и заблуждением называть ваши отношения, вернувшие вас обоих к жизни, греховными, порочными или недопустимыми. Нет, — сказал он в раздумье, — я никак не могу так их расценить. Я не могу углядеть здесь греха, — говорю это как живой человек, а не как слепой догматик церковных устоев. Три человека были несчастны. Теперь двое из них счастливы. Вы, мсье, если я правильно понимаю, не смогли бы уже сделать свою жену счастливой, то есть как бы спасти ваш брак.

— Вы все правильно поняли.

— Значит, вы всего лишь положили конец невыносимым отношениям, — они наверняка были невыносимыми и для вашей жены. Я рискую подвергнуться жесточайшей критике, но я рад за вас обоих, так сильно любящих друг друга и так уверенных в своих чувствах. Я целиком на вашей стороне и говорю так потому, что верю: быть христианином — значит в первую очередь быть человечным в собственном значении этого слова. Мы не должны забывать, что заветы церкви — не только нашей религии, но и многих других — по своему глубинному смыслу служат единственной цели — сделать жизнь человека счастливой и богоугодной. Я говорю, разумеется, о всем человечестве в целом. Однако в каждом отдельном случае только Господь решает, виновен человек или нет, а людям это решение недоступно. Для каждого смертного в отдельности было бы непомерной гордыней брать на себя окончательное решение в том или ином вопросе. — Он взглянул на Анжелу. — Я уже говорил, что я еще очень молод. Может, я и заблуждаюсь и беру грех на душу, говоря вам эти вещи, но я считаю своим долгом сказать вам то, во что сам верю, что чувствую и считаю правильным. Как решится ваше дело в суде, как будет вести себя ваша жена, всего этого мы не знаем, мсье. Будущее для всех нас покрыто мраком. И тем не менее, мадам, я, как священник, беру на себя смелость сказать, что я рад за вас обоих. Вы начинаете что-то новое, живое и прекрасное — вместе. Церковь, христианская религия, должны стоять на стороне человека, а не на стороне закона. Это говорил и Иисус Христос — правда, другими словами. — Он улыбнулся, дружески и немного смущенно. Возникла пауза. Тогда Анжела сказала очень тихо:

— Благодарю вас, брат Илья, благодарю вас.

— Я тоже, — подхватил я и вынул бумажник.

Он заметил мое движение и быстро проговорил:

— Нет, нет, прошу вас. Не теперь.

— Но вам же нужны деньги.

— Еще как. Но пожалуйста, не давайте нам денег сейчас, мсье. После этого разговора. Вы видите, вон там, на двери церкви висит ящичек. Туда вы можете класть деньги в любое время. Только сейчас не надо. Думаю, вы меня понимаете.

— Конечно, — пристыженно пробормотал я. — Простите.

— Приходите еще, — сказал Илья, — приходите ко мне всякий раз, как вам станет грустно или случится какая-то беда. Я всегда буду на месте.

Мы попрощались. Рука об руку с Анжелой вернулись мы к машине, стоявшей под кронами старых деревьев. Она вновь вся была обсыпана цветочной пыльцой. Мы сели в машину и поехали к воротам. В проеме открытой двери церквушки стоял брат Илья. Мы помахали ему, он ответил нам тем же. Анжела вывела машину на улицу.

— Как я сейчас счастлива, Роберт, — сказала Анжела.

— Я тоже.

— Он нас понимает. Я знала, что он нас поймет. И он сказал, чтобы мы приходили к нему, если нам станет грустно или случится какая-то беда. Думал ли ты, что на свете еще встречаются такие люди?

— Нет.

— Тебе сейчас нужно работать?

— Сию минуту нет. Только позвонить.

— А что случилось?

— Поедем в «Мажестик». Выпьем чего-нибудь в «нашем» уголке. И я тебе все расскажу.