Ответ знает только ветер

Я хотел положить трубку, но не нашел рычага, стал обеими руками нашаривать включатель настольной лампы, нажал на него, и отвратительный, слишком яркий свет внезапно разлился по комнате. Что это за… И тут я все вспомнил. Да это же мой номер в гостинице! Ну конечно, я же просил разбудить меня в семь часов. Ведь я нахожусь в «Интерконтинентале». Я оставил свою жену. Ради Анжелы. И в четыре утра еще разговаривал с ней. Значит, не поспал и трех часов. Я знал, что опять засну, если немедля не встану, а спать мне было никак нельзя. Я увидел, что вода, пролившаяся из стакана, стекла со столика на пол и образовала темные пятна на ковровом покрытии. Я набрал в легкие побольше воздуха и рывком вскочил с кровати — слишком быстро, потому что закачался и чуть не упал. Голова раскалывалась от боли. Это все виски, слишком много я его выпил за эту ночь. Я все еще не протрезвел. Ощупью я кое-как доковылял до окна спальни и раздернул шторы. Ослепительный солнечный свет больно резанул меня по глазам. Я прижал обе ладони к лицу. Там, за окном, раскинулось летное поле.

Сегодня четверг, восемнадцатое мая, подумалось мне. Конец моей прежней жизни. И начало новой? Надеюсь. Жизни, полной любви. Но как прийти к этой новой жизни? Об этом я не думал в то утро, об этом я задумался лишь потом — о целом Эвересте проблем и трудностей на моем пути к Анжеле. В это утро, когда голова раскалывалась, а мысли расплывались от выпитого, я думал лишь об одном: нынче ночью ты положил конец прежней жизни. И в этом конце заключено начало новой. Я был очень серьезен. Серьезен и намерен отныне все делать правильно. И казался себе донельзя беспомощным. Таким вдруг одиноким, всеми покинутым. Мне очень хотелось позвонить Анжеле, но я боялся ее разбудить. Я принял горячий душ, потом долго держал голову под струей ледяной воды, побрился, но ни головная боль, ни подавленное настроение не прошли. Я заказал два больших чая, таблетки от похмелья и бутылку минеральной воды. Чай и таблетки наконец помогли. Мне полегчало.

7 часов 45 минут.

Сегодня у меня было много дел. Сначала я позвонил Фонтана, еще по его домашнему телефону. Доктор Пауль Фонтана был моим адвокатом более двадцати лет. Я сообщил ему все, что произошло, и сказал, что мне нужно срочно с ним поговорить.

— Когда? — только и спросил он. Голос его звучал спокойно и приветливо, как у врача. Я никогда не слышал, чтобы он говорил иначе.

— Пауль, я сам не знаю, когда. Мне надо заехать на фирму. Может статься, что Бранденбург зашлет меня к черту на рога. Но к вечеру — это самое позднее — я при всех обстоятельствах должен освободиться. Если что-то помешает, я тебе перезвоню.

— Хорошо. Приезжай в канцелярию. Мне нужно подготовить некоторые документы. Наверняка просижу там до полуночи. Приезжай, если сможешь, не раньше шести. К тому времени все мои клиенты разойдутся.

— Спасибо, Пауль.

— Да ладно, чего там. Но я хочу тебя предупредить: тебе предстоят тяжелые дни.

— А мне плевать.

— Это ты теперь так считаешь. Подождем — увидим.

— Можешь ждать, пока я не помру. Мне в самом деле плевать, что мне предстоит. Для меня главное — уйти от Карин. Я люблю эту другую женщину. И она меня любит.

— Все это прекрасно, но мало что дает в нашем деле. Ведь я хочу насколько возможно облегчить твою участь. Но тебе придется слушаться меня и делать то, что я посоветую.

— Поэтому я и хочу поскорее с тобой увидеться.

— Многие хотят поскорее со мной увидеться, а потом все же делают не то, что я сказал. Как обстоят дела с твоим счетом в банке?

— Он на мое имя. Карин я дал лишь доверенность на право пользования.

— Значит, ты немедленно поедешь в банк и отзовешь эту доверенность.

— Об этом я тоже уже подумал. Это надо сделать сейчас же.

— Ясно. Твоя жена теперь попытается вредить тебе всеми способами и повернуть дело так, чтобы заранее обеспечить себе все мыслимые выгоды и оставить тебя с носом.

— Она кричала мне вслед, что снимет с меня последнюю рубашку.

— Вот видишь, — сказал Фонтана. — Берегись, Роберт. Брошенная жена способна на все. Ненависть — куда более сильное чувство, чем любовь. Есть ли у Карин собственный счет в банке?

— Да. Но в другом. Уже много лет. Не знаю, сколько у нее там на счету.

— Там есть доверенность на тебя?

— Нет.

— Ну, разумеется, — выдохнул Фонтана. — Все правильно. Значит, я жду тебя нынче вечером. Пока ничего не делай, только уладь дело в банке. И предупреди на почте, чтобы твою корреспонденцию пересылали в «Интерконтиненталь». Обещай, что все сделаешь.

— Обещаю. Привет Вере.