Отверженный III: Вызов

Майор выслушал ответ, его лицо стало совсем растерянным, после чего он сказал:

— В ресторане «Медведь» оперативной группой задержан по подозрению в убийстве и использовании боевой магии некий Роман Андреев, если парень, конечно, назвал настоящее имя. При попытке отвезти его в управление, Андреев попросил позвонить Вам и дал номер телефона.

Сажин снова замер, примерно полминуты слушал Милютина, затем ответил:

— Слушаюсь!

После этого оперативник передал трубку мне. Я приложил её к уху и услышал голос Ивана Ивановича:

— Что ты опять натворил?

— Ничего, — ответил я. — Просто оказался рядом с происшествием.

— Точно не виноват?

— Нет. Клянусь!

— Хорошо, если так. Но разбираться мы в этом будем позже. А сейчас не мешай людям делать свою работу. На тебя наденут обруч и отвезут в управление — так положено. В управлении сразу приведут ко мне, не бойся. Сажина слушайся! Дай ему трубку.

Я вернул телефон майору, тот выслушал ещё какие-то наставления Милютина, попрощался с Иваном Ивановичем и сказал мне:

— Обруч надеваем?

— Надеваем, — ответил я и задрал голову.

Сажин быстро надел на меня контролирующий обруч и отвёл в фургон для перевозки задержанных. Там я посидел минут двадцать, после чего мы уехали. Разумеется, кроме меня, никого больше не задержали.

Пока мы ехали в управление, я думал о Миле. Всё, что произошло в «Медведе», никак не укладывалось в моей голове. Вроде я всё это видел, слышал и прекрасно запомнил, но при этом произошедшее казалось мне чем-то нереальным, будто я сон вспоминал. Моя Мила оказалась какой-то Ингой, которая, мало того, что на пять лет меня старше и имеет минимум седьмой, а то и пятый магический уровень, так ещё и является профессиональным диверсантом и убийцей.

В принципе поверить в это было можно, зная Милу и её характер, но всё равно не верилось. Зато стало понятно, как у неё так легко получилось убить камнем бандита в лесу, почему она так спокойно проткнула вилкой руку агрессивной орчанке в реабилитационном центре, почему так дралась на поединках и, в конце концов, почему сломала пальцы Троекурову. И ещё я с сожалением подумал, что последнего делать точно не стоило.

Ещё я подумал, что Миле явно было непросто проиграть в полуфинале весеннего турнира с её желанием побеждать и такими навыками. Впрочем, я был уверен, попадись ей в полуфинале Арина, Мила дошла бы до финала. Очень уж она невзлюбила Зотову. Вообще, исходя из открывшихся фактов стоило признать: и Арине, и Троекурову очень повезло, что они не стали раздувать конфликты с Милой. Много кому повезло.

А ещё меня интересовал вопрос: как мне относиться к произошедшему? С одной стороны, я потерял любимую девушку, а с другой — было ли будущее у наших отношений? Возможно, мне даже повезло. Ведь если поверить, что Мила меня действительно любит, всё остальное у нас было построено на её обмане. Но при этом и обижаться на неё было глупо. Если исходить из той информации, что я вынес из её разговора с Раймондом, у неё не было вообще никаких вариантов говорить правду. Девчонка пыталась начать новую жизнь — и это надо было принять как данность.

Ещё я долго думал, почему она убежала несмотря на моё предложение подключить Милютина и попросить Ивана Ивановича помочь. Да, она раскрылась, да она использовала магию и убила человека. Но это можно было квалифицировать как самооборону. Да, скорее всего, из Кутузовки бы выгнали, но с таким багажом Иван Иванович её бы точно взял под своё крыло. Но Мила отказалась и убежала. Значит, не хотела сотрудничать с КФБ. Или не могла. Возможно, было в её прошлом что-то такое, что не оставило ей шансов на такое сотрудничество.

И чем больше я думал о Миле и о произошедшем в «Медведе», тем больше осознавал, насколько это всё сложно и понимал, что вот так наспех решить, повезло мне или нет, я не мог. Но Милу мне однозначно было жаль. Если она не врала Раймонду и действительно хотела лишь спокойной жизни, то её стоило пожалеть.

Но вот не врала ли? А если даже и не врала, то как надолго хватило бы её? Способна ли она жить спокойно с таким багажом? Я вспомнил её эмоции во время поединков — ну никак она не была похожа на любительницу тихой жизни.

Я думал о Миле всю дорогу и понял пока лишь одно: ещё не один час и не один день я проведу в раздумьях на предмет, чем в итоге для меня окажется расставание с ней. И может, когда-нибудь, я приду к выводу, что это был лучший финал наших отношений, а может, что самая моя большая потеря. А пока что было просто больно. Как ни крути, в последнее время ближе Милы у меня никого не было, а потеря близкого — это всегда потеря. И какие решения ты разумом ни принимай, на душе всё равно остаётся боль, а в сердце пустота.

Когда приехали в управление КФБ, Сажин лично сразу же проводил меня к Милютину. Перед кабинетом Ивана Ивановича майор снял с меня контролирующий обруч, после этого завёл меня, отчитался и быстро удалился.

Милютин сидел в своём кресле, барабанил пальцами по столу и, увидев меня, не стал скрывать своего плохого настроения и мрачно произнёс:

— Проходи садись!