Отверженный II: Выбор

Николая Константиновича Седова-Белозерского сложившееся положение вещей не тяготило. Он уважал отца и признавал за ним право быть главой рода и принимать ответственные решения, зная, что рано или поздно всю эту ответственность ему придётся взвалить на себя. Николай Константинович воспитывался согласно строгим эльфийским традициям и придерживался их всегда и во всём. Он очень хотел соответствовать статусу настоящего аристократа из древнего эльфийского рода и, прежде всего, оправдать ожидания своего властного и требовательного отца.

После неожиданной и болезненной для семьи выбраковки сына Романа Николай Константинович долго не мог прийти в себя. Ему казалось, что трагедия случилась, потому что он недодал Роману настоящего эльфийского воспитания, и сын вырос слишком эмоциональным и слабохарактерным. И больше всего Николаю Константиновичу было стыдно перед отцом, ведь тот возлагал на Романа большие надежды, но после выбраковки вычеркнул внука из своей жизни и памяти.

И вот теперь Николай Константинович пришёл домой к влиятельному отцу просить за своего сына, изгнанного из рода. Старый князь принял наследника в кабинете и выделил ему двадцать минут. Десять из них Николай Константинович уже потратил на разъяснение ситуации, и ещё десять у него осталось, чтобы убедить отца принять решение о сохранении жизни своему отверженному внуку.

— Удивительные фокусы иногда преподносит нам жизнь, — задумчиво произнёс старый князь, выслушав историю о том, что тот самый студент Андреев, постоянно путающийся под ногами у «Русского эльфийского ордена» оказался его внуком. — Если я всё правильно понял, цель твоего визита — спасти мальчишке жизнь.

— Папа, он не просто мальчишка, — возразил Николай Константинович. — Он твой внук!

— Он человек!

— От этого он не перестаёт быть твоим внуком и моим сыном! Это наша кровь!

— С одной стороны, конечно, кровь наша — сильная. Вон сколько шороху навёл — три раза операцию Самойлову сорвал. Не будь он человеком, я бы им даже гордился. Но эта сильная кровь — с дурной человеческой аурой. И здесь мы не виноваты. Это результат волошинской примеси.

Разговор Константин Романович проводил, сидя в удобном кожаном кресле, но неожиданно он встал и подошёл к стене, на которой висели портреты его предков. Князь оглядел картины, словно заручаясь поддержкой пращуров, затем сказал:

— Я редко признаю свои ошибки. По большому счёту я и ошибаюсь редко, но сейчас вынужден признать: не стоило нам связываться с Волошиными. Их род всегда отличался пренебрежением к эльфийским традициям, и у них часто случались выбраковки. Но мы закрыли на это глаза, надеясь, что, попав в нашу семью, Ольга изменится. Нас привлекло, что среди Волошиных всегда было много одарённых с высоким уровнем. И между нашими родами никогда не было браков. Это давало шанс получить невероятно сильных и одарённых детей. С одной стороны, так и произошло, судя по поступкам студента Андреева. В его возрасте творить такое под силу не каждому. Но с другой — дурная волошинская кровь испортила твоему сыну ауру и сделала его человеком.

Константин Романович тяжело вздохнул и, превозмогая себя, произнёс:

— Это моя вина, что мы потеряли твоего сына. Я в своё время настоял на вашем браке.

— Но мы его не потеряли! — воскликнул Николай Константинович. — Он жив, здоров, получил сильный Дар и учится в Кутузовской академии.

— И представляет для нас потенциальную опасность, раз его взял под свою опеку князь Зотов — один из наших главных врагов.

— Нет! Роман не представляет для нас никакой опасности! То, что он два раза помешал Самойлову, это невероятная случайность и низкая квалификация графа в вопросах организации серьёзных операций.

— С Самойлова будет самый серьёзный спрос. Насчёт его низкой квалификации я с тобой полностью согласен. Он испортил всё, что только можно, и будет наказан. Но это не имеет никакого отношения к твоему бывшему сыну.

— Он не бывший!

— Не спорь со мной, Николай, и не разочаровывай меня! Я признал свою ошибку и несу ответственность за то, что мой бывший внук получил дурную кровь и ауру. Но ошибки мало признавать, их надо исправлять. Формально, по человеческим законам, которым мы вынуждены, к сожалению, подчиняться, Роман является твоим наследником. Мы не можем допустить, чтобы наследник великого эльфийского рода Седовых-Белозерских прислуживал Зотовым.

— Но он не прислуживает!

— Дело времени, — ответил старый князь. — Это всего лишь дело времени. Поэтому вопрос закрыт!

— Ты хочешь сказать, что не отменишь приказ о ликвидации студента Андреева?

Константин Романович отрицательно покачал головой и сказал:

— Думаешь, я этого хочу? Мне мальчишка безразличен, но я вижу, что тебе — нет. И мне действительно жаль, что всё так получилось, но другого выхода у меня нет. Честь дворянина и эльфа превыше всего. Я не могу позволить, чтобы плоть от плоти эльфийской, бывший мой внук с грязной аурой прислуживал людям. Такой позор будет ничем не смыть.