Отцовский крест. Жизнь священника и его семьи в воспоминаниях дочерей. 1908–1931

В другой раз отец Сергий пришел из церкви с пожилым, на вид очень энергичным священником. Не обращая внимания на подготовленный завтрак, оба прошли в переднюю комнату; отец Сергий достал с полки какую-то книгу, открыл ее и что-то показал гостю. Гость взял книгу и ушел.

– Сообщите, чем кончится! – крикнул ему вслед отец Сергий. – Это отец Федор Нотарев, – объяснил он и в нескольких словах рассказал, зачем тот приходил.

Нотарев обратил внимание на то, как сформулирован закон о запрещении преподавания Закона Божия. Было сказано, что запрещается преподавание группам свыше трех человек. Отец Федор собрал из школьников пятнадцать или двадцать групп по три человека и занимался с каждой тройкой отдельно. Несколько времени все шло благополучно, потом на занятия обратили внимание местные власти, и Нотарева отдали под суд. Как на грех, сборника законов, касающихся Церкви (сборник под редакцией Гидулянова), теперь у него не было, и он не надеялся, что такой сборник окажется в суде. Суд был назначен на сегодня. Отец Федор приехал в Пугачев еще вчера и в поисках этой книги обошел всех знакомых. «Ведь догадался же человек! – не то с восхищением, не то с завистью говорил отец Сергий. – А мы что думали?»

После суда Нотарев не зашел. На следующий день был праздник, и он торопился к себе служить. Он только переслал взятый у отца Сергия сборник, где на чистом листе написал своим крупным размашистым почерком: «ОПРАВДАН».

Другу отца Сергия, ставшему после него благочинным отцу Иоанну Тарасову, не повезло. Приняв благочиние, отец Иоанн горячо взялся за дело, стараясь не только закрепить, но и развить все сделанное его предшественником. Его мечтой было ввести в правило ежегодные съезды духовенства. Опираясь на то, что в 1926 году съезд разрешен, он довольно легко добился такого же разрешения и в 1927 году, на этот раз в селе Дубровом. Но тут-то была совершена маленькая ошибка, оказавшаяся для отца Иоанна роковой.

Еще в прошлом году некоторые священники, в том числе и дубовский отец Федор Сысоев, остались недовольны тем, что отец Сергий после съезда пригласил на обед не только все духовенство, а и присутствовавшего на съезде представителя гражданской власти. Им хотелось официальную часть закончить неофициальной, поговорить за обедом по-семейному. Оказавшись в роли хозяина, Сысоев сделал именно так. Вечер провели посемейному, а вскоре затем Сысоев и Тарасов были арестованы «за организацию незаконного собрания». Хорошо еще, что пострадали только они двое, а не все присутствовавшие.

Весной 1927 года церковь обращенного в тюрьму женского монастыря была закрыта, но несколько монахинь еще жили по своим кельям и, чем могли, помогали заключенным; порядки в тюрьме тогда были самые патриархальные. Через этих-то монахинь отец Иоанн известил о себе, просил прислать подушку и что-нибудь из провизии. Через них же просимое было передано, и потом, в течение всего лета, они служили посредницами между друзьями, носили отцу Иоанну передачи от отца Сергия, иногда ухитрялись передать и несколько слов. Ближе к осени монахини принесли обратно подушку – отца Иоанна отправили куда-то на побережье Каспийского моря. Оттуда от него пришло одно письмо, потом всякая связь с ним прекратилась, и дальнейшая судьба его неизвестна. Но связь, установившаяся с тюрьмой, больше не порывалась.

Глава 12 Земные заботы и небесная помощь

Однажды отец Сергий зазвал к себе домой ссыльного священника отца Иоанна Ферронского, чтобы покормить его чем Бог послал, и дать ему возможность провести несколько часов в семейной обстановке. Отдавая должное аппетитному пирогу, изделию рук Юлии Гурьевны, Ферронский не скрыл своего удивления тем, что отец Сергий оказался семейным.

– Я почему-то думал, что он монах, – повторял Ферронский, несколько раз возвращаясь к этому, словно только что сделал неожиданное открытие и с усилием заставляет себя по-новому взглянуть на человека.