Оттенки страсти

– Мона! – негромко окликнула она подругу, и ее имя прозвучало как стон, донесшийся откуда-то издалека.

– Сэлли! Дорогая моя! Что случилось? – ринулась к ней Мона. – Расскажи мне! Пожалуйста, не смотри на меня так!

Какое-то мгновенье Сэлли молчала, а потом сказала сухим, по-стариковски скрипучим голосом:

– Чарльз бросил меня.

– О, нет! Только не это! Это какая-то ошибка! – бурно запротестовала Мона вопреки внутреннему голосу, подсказывающему ей, что все именно так и есть. Впрочем, в эту минуту она была готова на любую ложь, лишь бы согнать с лица Сэлли это ужасное выражение и снова увидеть ее улыбку беззаботного и счастливого ребенка.

– Нет, это правда! Он сам мне вчера признался, что устал от меня. Теперь у него новое увлечение – Барби Миллс! – Снова последовала короткая пауза. – Ах, Мона! Что мне делать? Я ведь люблю его больше жизни!

– Сэлли! Душа моя! – воскликнула Мона, усаживаясь на кровать подле нее. Она обняла девушку за плечи и притянула к себе, словно ребенка, нуждающегося в защите. А сама Сэлли в эту минуту была похожа на раненого звереныша, которому больно, очень больно, но он не понимает, откуда взялась эта боль и зачем она. – Прежде всего, давай успокоимся, ладно?

– Он был так жесток со мной, Мона! Так жесток! – На Сэлли нахлынули страшные воспоминания, от которых ее стал бить озноб. – Я ему просто надоела, как до этого надоели и десятки других дурочек. Да и я не лучше! Как я могла вообразить, что у нас с ним все будет по-другому!

Бедняжка, сочувственно вздохнула Мона. Но такова уж человеческая натура. Все мы наивно убеждены, что с нами так не будет, что у нас все будет по-другому, что нас минует чаша сия, из которой уже испили наши ближние. Увы-увы! А потом случается то, что случается, и мы с горестью видим, что строили свои воздушные замки на песке, и они безжалостно разрушены штормами и ураганами, которые бушуют в реальной жизни. Одновременно Мона почувствовала собственную беспомощность. Как известно, сердечные раны плохо поддаются лечению извне. Да, душа болит, и сердце ноет, но ни один, даже самый близкий человек в такие моменты не в состоянии помочь тебе и облегчить твои душевные страдания. Любовные раны не перевяжешь бинтом и не заклеишь аптечным пластырем.

– Мы были так счастливы! – бессвязно бормотала Сэлли, словно разговаривая сама с собой. – Ах, нам было так хорошо вместе! Тот вечер на балу… Он был в восторге от моего желтого платья… Как прекрасен был ночной сад! Он еще говорил тогда, что мои глаза сверкают в темноте, словно звезды… и потом, столько незабываемых дней, которые мы провели вместе… Я думала, это лучшее лето в моей жизни. Мой первый сезон в свете. Наша поездка в Аскот. И эти вылазки на море! Как красиво было, только плеск волн вокруг яхты… А Чарльз… Ах, Мона! Что же мне делать? Я не вынесу разлуки с ним!

– Прошу тебя, Сэлли! Не надо так переживать! – Мона почувствовала, как у нее на глаза навернулись слезы. Как жестоко порой обходится с людьми судьба. Еще вчера Сэлли была полна надежд, строила планы на будущее, как это свойственно юности, и в этом будущем не видела никаких угроз, никаких препятствий, способных помешать ее счастью. Только ровная широкая дорога, уводящая прямиком в прекрасные дали, рука об руку с ее избранником. И вот все кончено. Планы рухнули, и надежд больше нет. Мона еще крепче обняла Сэлли и прижала к своей груди.

– Дорогая! Родная моя! Не плачь! Умоляю тебя! Вокруг полно хороших и достойных молодых людей. Так стоит ли убиваться по самому недостойному из них? Поверь мне, Чарльз – пустой и никчемный человек. Он не стоит ни единой твоей слезинки. В один прекрасный день ты и сама это поймешь. Но к тому времени ты уже встретишь свою настоящую любовь и выйдешь за него замуж.

Некоторое время Сэлли молчала, словно обдумывая все, что только что сказала ей подруга, а потом вдруг выдохнула едва слышно:

– Перестань, Мона! Ни один приличный человек не женится на мне теперь.

– О чем ты, Сэлли? Ты хочешь сказать, что… О, нет! Только не это!

– Именно это! – устало отозвалась Сэлли. – Впрочем, все это уже не имеет никакого значения.

– Как ты не побоялась, Сэлли? Надеюсь, ты не…

– Беременна? О, нет! Не беспокойся, со мной все в полном порядке! – Рот ее скривился в циничной улыбке. И тут Сэлли не выдержала и разрыдалась навзрыд, уткнувшись лицом в плечо Моны.

– Мона! Я его так любила! А он… он был очень настойчив. Я боялась потерять его и уступила, – всхлипывала она. – И вот потеряла все. Боже, что же мне делать! – внезапно Сэлли оторвала лицо от плеча Моны, и оно исказилось в гримасе бешенства. – Я ненавижу его! Ненавижу! – Но уже в следующее мгновение она обмякла и беспомощно добавила: – Но я люблю его. Я все еще его люблю!