Отступление на Марс

– Да, да, – нервно ответил тот и снова огляделся по сторонам.

– Все, что вы скажете, будет использовано против вас, – официально заявил я. – Я отведу вас к шефу.

Он посмотрел на меня диким взглядом, как загнанный в ловушку зверь.

– Вы не понимаете, – прорычал он, – я не признаюсь ни в одном из этих убийств, я никогда в жизни никого не убивал. Я…

Я взял его за руку и повел в комнату для совещаний детективов. Полицейские репортеры смотрели нам вслед, пожимали плечами, и большинство из них вернулось к своей игре в блэк-джек. Один или два из них задали вопрос Терри, который смотрел нам вслед с тем, что Лэйзи называет "взглядом большой идеи".

– Он американский врач, который учился в Англии и Германии, – сказал им Терри, – изучал различные виды лучей. Он пытался открыть холодный свет и разработал луч под названием Антей, который помогает больным оспой. Вы что, никогда не читали "Кто есть кто"?

Некоторые репортеры записали краткое изложение Терри. Большинство из них записали только имя. Между нами существовало понимание, что не следует раздувать тему подозреваемых или "психов", если нет достаточных оснований для этого.

– Увлекся опиумом, – так они объясняли этот инцидент.

Я подвел низкорослого доктора к столу шефа, когда он снова дернул меня за руку. Я увидел, что из его глаз исчезло испуганное, почти безумное выражение, и мне показалось, что он только что осознал всю серьезность своего поступка.

– Они ведь не арестуют меня, правда? – сказал он тихим, взволнованным голосом.

– Нет, если вы не виновны, – сказал я ему.

– Нет, нет, нет! – закричал он все тем же слабым голосом, – Я не убийца! Все мои научные знания были посвящены сохранению жизни, а не ее уничтожению; я пришел сюда за содействием сегодня… то есть… ох, как же мне объяснить? Но они не арестуют меня! Это было бы фатально!

– Что значит "фатально"? спокойно спросил я.

Я заметил, что Боб Лэйзель идет за нами по пятам. И я с усмешкой подумал, что у Терри Макгинниса есть кое-что в голове, кроме его рыжих волос. Если бы он появился в зале заседаний, все репортеры бросились бы за ним по пятам. Ведь было признано, что Терри обладает самым острым умом из всей нашей команды. Но он спокойно играл в блэк-джек. Он поручил своему приятелю, Лейзи, проследить за нами.

– Я имею в виду, – замялся он, – что я очень много работал, я в некотором роде не в себе – эти ужасные вещи, которые произошли, они преследуют меня и заставляют испытывать постоянный страх…

Это было все, что мы от него добились. Его допрашивали довольно дотошно, в основном на предмет того, почему он сделал свое "признание". Но из его ответов не вытекало ничего подозрительного. У нас не было никаких сведений о его причастности к каким-либо преступлениям, мы были уверены, что он не имел никаких дел ни с кем из убитых, и что его не было в городе, когда двое из них были убиты.

Казалось, это обычный случай той особой психологии, о которой я уже говорил. Мы отпустили его через пару часов, и мы с Лэйзи вернулись в комнату для репортеров, где все еще продолжалась игра.

– Что-нибудь происходит? – спросили они меня.

– Нет, – ответил я, – доктор немного не в себе, вот и все. Думаю, он употребляет лучи Антея прямо с тыльной стороны руки.

Я увидел, что голубые глаза Терри пристально смотрят мне в лицо.

– Ты действительно так думаешь? – спросил он меня вполголоса.

Я лишь пожал плечами в ответ. Но через мгновение я подал ему знак следовать за мной из комнаты репортеров.

– Я бы хотел, чтобы вы взяли у Дока интервью о его лучах "Антея" – или о чем угодно, – сказал я ему. «Получите как можно больше информации о нем, но ничего не печатайте про него. Как можно скорее дайте мне информацию о нем.

На лице Терри появилось выражение восторженного счастья, которое он всегда испытывает, когда намечается необычная история.

– Можно я возьму с собой Лэйзи? – спросил он с нетерпением.

– Это дело для одинокого волка, – ответил я, – тебе будет лучше работать одному.

Его лицо немного поникло.

– Ну что ж, хорошо, – покорно сказал он и сунул в карман адрес, который я ему дал.

Я отсутствовал около часа, работая над неясной версией, которую разработал, изучая убийство Маккенны. Я так ничего и не понял, а когда вернулся в участок, то обнаружил, что там все кипит от оживления. Я столкнулся с Пэдди Уайтом, лицо которого было бледным и потным. В его обычно сонных голубых глазах отражалась непонятная ярость.

– Эдди Ньюджента привезли в приемный покой, – затараторил он. – Застрелили! Не думаю, что он выживет.

– Застрелили! – повторил я, опешив. – Кто это сделал?

Пэдди Уайт заколебался. Затем он обошел меня и вошел в мой кабинет. Он опустился на стул и положил голову на руки.

– Ник, похоже, все эти обезьяньи дела последних трех месяцев меня достали. Я никогда не думал, что у меня есть какие-то "нервы", но то, что случилось с Эдди, – он поднял на меня напряженное, вспотевшее лицо, – в него стрелял… Тито Морони!

Я уставился на него в ответ, понимая, что это ощущение "нервов" мне теперь тоже знакомо.

– Может, хватит, – сказал я наконец, – вы же знаете, что он мертв.