Отстойник

Катя не знала радоваться ей или плакать. Алан появился в её жизни вновь так же неожиданно, как и исчез три года назад. Просто пришел и позвонил в дверь. Благо жила Катя все там же (куда же ей деться).

«Эй, джигит, какой ты уже большой! Ну, что прячешься за матерью, выходи,» – улыбаясь, обратился он к Русланчику, проигнорировав Катю вовсе. Тот уцепился за мамину руку покрепче и вопросительно посмотрел на неё снизу вверх. Пятилетний Руслан был застенчив и стеснителен. В любой непонятной ситуации он прятался за Катю и уже оттуда тревожными глазами наблюдал за происходящим.

«Так не пойдет,» – нахмурился нежданный гость, присаживаясь на корточки. – «Джигиты за мамкину юбку не хватаются. Ты же мужчина.»

Алан ухватил сына за локоть и потащил к себе. Руслан немедленно залился отчаянным ревом, который только и привел, наконец, в себя растерявшуюся Катю.

«Алан, подожди. Он тебя не помнит и боится. Подожди,» – Катя подхватила сына на руки и залепетала что-то успокаивающее, целуя его поочередно в лобик, щечки, носик.

Поднявшийся Алан хмуро смотрел на них обоих. Он имел все основания быть недовольным. Мало того, что сын его не узнал, так еще и ведет себя, как девчонка: плакса и трус.

«Ужинать будешь?» – обратилась к нему Катя, успокоив ребенка, и молча посторонилась, пропуская Алана в квартиру.

Пока она хлопотала на кухне, мужчины нашли общий язык. Поладить с пятилетним ребенком не так уж сложно. По нынешним временам достаточно дать ему поиграть свой смартфон. Даже Алану, не отличающемуся терпением, это удалось без труда. Русланчик так и ужинал, вертя в одной руке новую игрушку. Катя же просто уткнулась в тарелку. Алан молча ждал, пока она уложит ребенка и вернется на кухню. В крошечной однокомнатной квартире поговорить было больше просто негде.

«Что ты сказала сыну обо мне?» – с притворным спокойствием спросил он. Алан всегда был спокоен перед тем, как неожиданно взорваться. Не стоило его раздражать.

«Ничего,» – пожала плечами Катя.

«Почему он меня не знает?»

«Потому что ему было два года, когда ты исчез. Что он мог запомнить в таком возрасте?» – спокойно пояснила Катя.

В глазах у Алана были гнев и недоверие. Опасное сочетание. Ну и пусть. Все равно. Отболело.

«Я буду приходить к сыну,» – поставил он в известность девушку.

Эта идея Кате совсем не понравилась. Но ведь он – отец Русланчика. Разве она может запретить им видеться? Да и что она может противопоставить Алану? Если он хочет видеть сына, то ничего с этим Катя поделать не может. А рука у Алана тяжелая, уж это она помнила хорошо.

Хотя сердце у Кати трепетало, как птичка в клетке, следующие два месяца прошли спокойно. Алан приходил обычно по выходным, задаривал Русланчика игрушками, устраивал шутливую борьбу на ковре, учил его словам родного аварского языка. Алан был выходцем из Дагестана. Руслан радостно повисал у него на шее каждый раз и называл папой.

Уколы обиды и ревности жалили Катю, как дикие пчелы. Завалить ребенка дорогими игрушками много ума не надо. А где он был, когда у Русланчика резались зубки, или случился отит и температура поднялась выше 39 градусов, или когда он с огромным трудом привыкал к детскому садику, вцепляясь в маму каждое утро мертвой хваткой? У Кати тогда сердце разрывалось на части и выйдя за дверь, она рыдала навзрыд, будто бросала ребенка в пасть дикому зверю, а не оставляла в уютной группе среди сверстников. Дома, конечно, лучше. Кто же спорит? Но после исчезновения Алана жить было совсем не на что, и Катя вышла на работу. О том, чтобы вернуться в институт она уже и не помышляла.

«Папа? Какой он, к черту, папа? Исчез на три года с концами и ни разу не поинтересовался сыном. О себе я уж молчу. А теперь появился и пускает пыль в глаза,» – сердито думала девушка, но благоразумно держала свои мысли при себе. Денег на продукты Алан тоже давал, поэтому режим строгой экономии временно можно было отменить.

А так хорошо все начиналось. Словно было это в другой жизни. Она – девятнадцатилетняя студентка-первокурсница: глупая, наивная, красивая. Если бы сейчас Катя могла вернуться назад, то сказала бы той юной дурочке: «Не связывайся с ним. Ни за что на свете не связывайся. Вокруг полно других парней. Не кавказцев.» Но тогда ей ужасно льстило внимание брутального, черноглазого красавца с трехдневной щетиной, дорогой машиной и широкими жестами. Даже новость о беременности, от которой парни обычно бегут, как от огня, Алана не опечалила. «Роди мне сына, озолочу,» – сказал он тогда. И Катя родила. Хорошо, хоть первый курс закончить успела. Потом пришлось взять академический отпуск. Алан радостное событие отмечал с друзьями чуть ли не месяц, постоянно отсылал кому-то фото новорожденного сына и весело трепался по телефону по-своему, по-аварски.