Оценка законности судебных решений

Статья 1 Протокола № 1 Конвенции

«Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права…».

A. Приемлемость жалобы

19. Европейский Суд отмечает, что жалоба заявителя не является явно необоснованной в значении п. 3 ст. 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба допустима на любых основаниях, поэтому должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо жалобы

1. Доводы сторон

20. Власти Российской Федерации утверждали, что надзорная жалоба об отмене решения от 10 октября 2002 г., оставленного без изменения 27 ноября 2002 г. судом кассационной инстанции, была подана стороной разбирательства менее чем через год после его вступления в законную силу. Президиум Ставропольского краевого суда отменил решение с целью исправления судебной ошибки, допущенной районным судом. Власти Российской Федерации заключили, что не было никакого нарушения прав заявителя по п. 1 ст. 6 Конвенции или ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции.

21. Заявитель поддержал свои требования. Он утверждал, что президиум Ставропольского краевого суда отменил решение от 18 сентября 2002 г. по своей инициативе, хотя другая сторона просила об отмене только решений от 10 октября и 27 ноября 2002 г.

2. Мнение Европейского Суда

а) По поводу соблюдения п. 1 ст. 6 Конвенции

22. Суд напоминает, что право на справедливое разбирательство дела судом, гарантированное п. 1 ст. 6 Конвенции, подлежит толкованию с точки зрения преамбулы Конвенции, которая в соответствующей части провозглашает верховенство права в качестве части общего наследия государств-участников. Одним из фундаментальных аспектов верховенства права является принцип правовой определенности, который требует, среди прочего, чтобы в случае окончательного разрешения вопроса судами их решение не ставилось под сомнение (см. дело «Брумэреску против Румынии» от 28 октября 1999 г., отчеты о постановлениях и решениях 1999-VII, §61).

23. Этот принцип подразумевает, что никакая сторона не вправе требовать возобновления производства по делу только с целью его пересмотра и вынесения нового решения по нему. Отход от этого принципа оправдан, только если существуют обстоятельства существенного и неотложного характера. Полномочия вышестоящих судов по отмене или изменению вступивших в силу решений могут осуществляться только для устранения существенных нарушений. Сама по себе возможность существования двух мнений о предмете не является основанием для повторного разбирательства (см. дело «Борщевский против Российской Федерации» от 21 сентября 2006 г., жалоба № 14853/03, §42, с дополнительными ссылками).

24. Суд ранее устанавливал нарушение «права заявителя на суд», гарантированное п. 1 ст. 6 Конвенции, в российских делах, в которых судебное решение, вступившее в законную силу и подлежащее исполнению, отменялось вышестоящим судом по требованию государственного должностного лица или стороны в споре, не согласных с выводами о обстоятельствах или с применением норм материального права. Суд установил, что в отсутствие существенных нарушений в ходе предыдущего разбирательства несогласие стороны с мнением судов первой и второй инстанций не является обстоятельством существенного и неотложного характера, требующим отмены вступившего в силу решения и возобновления разбирательства по делу заявителя (см. по делу «Довгучиц против России» от 7 июня 2007 г., жалоба № 2999/03, §30; и дело «Кот против России» от 18 января 2007 г., жалоба № 20887/03, §29).

25. Суд отмечает, что в настоящем деле надзорное производство было возбуждено коммерческой организацией, являвшейся стороной дела. Однако надзорное производство не ограничилось рассмотрением доводов, выдвинутых ею. Президиум Ставропольского краевого суда полностью проверил дело в полном объеме и отменил не только два последних решения, обжалованных стороной, но по своей инициативе также отменил еще одно решение, принятое ранее, и восстановил силу решения, которое было ранее отменено в кассационном порядке (см. §13 и 15 выше).

26. От судов надзорной инстанции не требовалось, чтобы в предыдущем разбирательстве были допущены серьезные нарушения, как, например, ошибки подсудности, подведомственности, серьезные нарушения процедуры суда или злоупотребление полномочиями. Вынесенные в пользу заявителя решения были отменены на том основании, что суд первой инстанции неправильно определил обстоятельства, имеющие значение для дела. По мнению Суда, только ошибки в фактах, которые не могут быть устранены в порядке обычного обжалования, поскольку выявлены после вступления решения в законную силу, могут считаться обстоятельством существенного и непреодолимого характера, оправдывающим отступление от принципа правовой определенности. Суд обращает внимание на то, что доводы, приведенные организацией в надзорной жалобе, были идентичны приведенным в кассационной жалобе. Поскольку эти доводы были уже рассмотрены и отвергнуты судом кассационной инстанции, надзорная процедура, по существу, представляла собой попытку повторно рассмотреть дело по тем же основаниям, которые не принесли успеха в кассационной инстанции.

27. С учетом этого Суд находит, что, отменив в надзорном порядке решение от 18 сентября и от 10 октября 2002 г., оставленные без изменения 27 ноября 2002 г. кассационной инстанцией, президиум Ставропольского краевого суда нарушил принцип правовой определенности и «право заявителя на суд», гарантированное п. 1 ст. 6 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение названной статьи.

b) По поводу соблюдения ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции

28. Суд напоминает, что отмена вступившего в силу решения представляет собой вмешательство в право лица, в чью пользу оно вынесено, на уважение собственности (см., среди других, дело от 6 октября 2005 г. «Андросов против России», жалоба № 63973/00, §69).

29. Суд отмечает, что вступившим в силу решением от 10 октября 2002 г. и подлежащим исполнению, оставленным без изменения 27 ноября 2002 г. кассационной инстанцией, которым были отклонены требования организации к заявителю, подтверждено его право на оспариваемую сумму и с организации взысканы в его пользу денежные средства, было отменено в порядке надзора 4 августа 2003 г. Президиум Ставропольского краевого суда оставил в силе решение от 20 июня 2002 г., которым требования заявителя были отклонены, и он был обязан возвратить оспариваемую сумму организации. Таким образом, заявитель был лишен возможности воспользоваться преимуществами вынесенного в его пользу решения не по своей вине. Отмена вступившего в силу решения пошатнула уверенность заявителя в обязательной силе судебного решения и лишила его возможности удержания оспариваемой денежной суммы и получения дополнительной суммы, которую он обоснованно рассчитывал получить по закону. При таких обстоятельствах Суд считает, что отмена в порядке надзора вступившего в силу решения от 10 октября 2002 г., оставленного без изменения 27 ноября 2002 г., возложила на заявителя чрезмерное бремя и была несовместима с требованиями ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции. Соответственно, имело место нарушение требований данной статьи.

II. Иные предполагаемые нарушения Конвенции

30. Суд рассмотрел другие жалобы заявителя. Однако, рассмотрев все материалы, имеющиеся в наличии, и поскольку эти жалобы находятся в компетенции Суда, он находит, что они не содержат данных о нарушении прав и свобод, гарантированных Конвенцией или протоколами к ней. Из этого следует, что эта часть жалобы должна быть отклонена как явно необоснованная в соответствии с п. 3 и 4 ст. 35 Конвенции.

III. Применение ст. 41 Конвенции

31. Статья 41 Конвенции предусматривает: «Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или

Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A. Ущерб

32. Заявитель требовал 295 176 руб. в счет компенсации материального ущерба. Он указывал, что 295 176 руб. эквивалентны 8443 евро на дату подачи жалобы. Он также просил 2860 евро в счет компенсации морального вреда.

33. Власти Российской Федерации полагали, что требования заявителя являются чрезмерными. Кроме того, заявитель не представил никаких документов в подтверждение своих требований о компенсации морального вреда, как того требует российское законодательство. Власти Российской Федерации утверждали, что установление факта нарушения Конвенции само по себе являлось бы достаточной справедливой компенсацией.

34. Суд отмечает, что в настоящем деле он установил нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции и ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции в связи с тем, что право заявителя на денежную сумму, подтвержденное вступившим в силу решением суда, было отменено в порядке надзора. Суд замечает, что наиболее уместной формой возмещения в отношении нарушения ст. 6 Конвенции является восстановление заявителя, насколько это возможно, в том положении, в котором он находился бы, если бы требования ст. 6 Конвенции не нарушались (см. дело от 26 октября 1984 г. «Пьерсак против Бельгии» Series A № 85, p. 16, §12; и дело от 23 октября 2003 г. «Генчел против Турции», жалоба № 53431/99, §27). Суд находит, что этот принцип применим и в настоящем деле с учетом установленных нарушений. На заявителя была возложена обязанность возвратить денежную сумму, которую он обоснованно считал своим имуществом на основании решения от 10 октября 2002 г., оставленного без изменения 27 ноября 2002 г. Суд принимает требование заявителя в части материального ущерба и присуждает ему сумму в 8443 евро с учетом любого налога, подлежащего начислению на указанную выше сумму.

35. Суд также напоминает, что отсутствует требование о том, чтобы заявитель представлял доказательства причиненного ему морального вреда (см. дело от 1 июня 2006 г. «Гридин против Российской Федерации», жалоба № 4171/04, §20). Суд полагает, что заявитель перенес страдания, связанные с отменой решений от 18 сентября и 10 октября 2002 г., оставленных без изменения 27 ноября 2002 г. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Суд присуждает заявителю 2000 евро в счет компенсации морального вреда, а также любые налоги, которые облагают указанную выше сумму, и отклоняет остальную часть требований компенсации морального вреда.

В. Судебные расходы и издержки

36. Заявитель также требовал 3390 евро в оплату услуг представителя г-на С. Федорюка. Он ссылался на соглашение об условном гонораре, на основании которого г-н Федорюк должен был получить 30% любой суммы, присужденной Судом.

37. Власти Российской Федерации считали это требование чрезмерным и необоснованным.

38. Суд отмечает, что заявитель заключил со своим представителем соглашение об условном гонораре. Такие соглашения могут показать, если они имеют юридическую силу как и истребуемые суммы действительно подлежат выплате заявителем (см. дело «Ятридис против Греции» (справедливая компенсация), жалоба № 31107/96, §55, ECHR 2000-XI; и по делу «Даджен против Соединенного Королевства» от 24 февраля 1983 г. (ст. 50 Конвенции), Series A, № 59, §22). В российском законодательстве требования к клиенту, вытекающие из соглашений об условном гонораре, не подлежат удовлетворению в судебном порядке (см. п. 17). Соответственно, заявитель не связан обязанностью уплаты этих сумм; отсутствуют доказательства, что они в действительности были уплачены. Заявитель не может быть привлечен к ответственности за невыплату гонорара. Соответственно, Суд в полном объеме отклоняет требования заявителя в части судебных расходов и издержек.

C. Процентная ставка при просрочке платежей

39. Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной ставки по кредитам Европейского центрального банка плюс три процента.