Отсчёт. Жатва (СИ)

Зажмурилась, и наваждение спало. В груди начала нарастать тревога и желание поскорее покинуть это место. Я не стала им противиться, переложила собранные в платок ягоды в торбу и поторопилась вернуться к дороге. Отпустило, когда прошла добрую версту и ступила под сень леса. И только в тени поняла, как на самом деле болели глаза от яркого солнечного света.

***

Идти по лесу было куда приятнее, чем вдоль тянущегося холмистого пейзажа. С поисками пищи тоже проблем не возникало – всего в десяти шагах от дороги начинались нетронутые заросли голубики. Несколько раз натыкалась на орешники, но далеко не сразу догадалась колоть орехи тяжёлой рукояткой ножа. Голод, конечно, они утоляли слабо, но, за неимением других вариантов, радовалась и таким мелочам. Имеющуюся воду старалась беречь, хорошо что пить из-за отсутствия жары хотелось не часто. Родников поблизости не замечала, что расстраивало. Уходить же далеко от тропы боялась – ещё потеряю направление и потом уже не важно, куда шагать. Только на удачу и надейся.

Спать устраивалась в корнях деревьев, предварительно натаскав туда лапника и завернувшись в одеяло. Колюче, неуютно, и на второй день стало побаливать горло, но всё же лучше, чем на голой земле. Нож из рук во время сна не выпускала, хоть и понимала, что вряд ли смогу что-то сделать, напади на меня дикое зверьё или кто иной. Наверное, оттого и засыпала спокойно – что переживать, ежели сделать ничего нельзя? Уж и не знаю, откуда во мне взялось и продолжало сохраняться нечеловеческое спокойствие.

– Заблудился, малец? – скрипучий голос заставил подпрыгнуть на месте и натянуть шапку почти до носа. Раздавшийся следом смешок неприятно напомнил о Кирино.

– Икша, ты, что ль? – За плечо меня тронула сухая рука, и я невольно подняла взгляд.

За три дня пути мною не было встречено ни единой души, ни даже следов. Казалось, разревусь прямо на месте, увидь человека. Лить слёзы, конечно же, не стала, вместо этого подобравшись и настороженно поглядывая на старика в потёртом зипуне. Э-эх, с этой погодой надо было стянуть тулуп с хутора, пускай тот и был совсем не по размеру. Тогда не хлюпала бы сейчас носом и не хрипела. Чувствовалось всё же, что скоро ударят настоящие морозы, и одеяло тогда уже не спасёт.

Расслабилась, вот дурёха! Шла себе да ворон считала, вот и подобрался кто-то почти вплотную, вынырнул из кустов как шут из заводной коробочки, напугав до демонов. Я-то подумала, что полянку не видать с дороги – удобная и хорошая, ягод рядом, опять же, много. Уселась голубику за обе щеки уплетать, а по сторонам головой вертеть позабыла.

– Прости старика, малой, обознался чутка. – В блёклых глазах промелькнула грусть.

Меня окинули взглядом. Старик пожевал губы, приветливо улыбнулся и протянул руку. Я оставалась всё так же напряжена, готовая в любой миг сорваться и дать дёру. С кем это он меня спутал? Что здесь делает?

– Заблудился, грю? Как звать-то?

– Марисс, – тихо буркнула я, вовремя вспомнив, как одета, и встала.

– Риша, значится? – Старик озадаченно похлопал глазами на свою руку, которую я так и не пожала, и хмыкнул. – А меня Элоем кличут. Из какой деревни бушь? За ведьмовским цветком шёл?

Тихо угукнула в ответ и шмыгнула носом. Понятия не имела, о каком таком цветке шла речь, но пусть уж думает, что пришла за ним. Не верилось, что кто-то сможет выслушать и принять историю про чародеев, ритуал и Кирино. Так что лучше помолчу.

Старик на моё согласие покачал головой и тяжело вздохнул, что-то бормоча про безмозглую молодёжь, готовую за ради слушков костьми лечь, а чудо выискать. Ага. Значит, цветочек не простой, а «сказочный». Лекарственный, что ли?

– Кто болеет хоть? Мать? – нахмурился он и цыкнул.

Угадала! Но если молчаливо соглашусь и сейчас, буду подозрительно выглядеть? Надо что-то ответить, голос подать. Вроде этот Элой плохим не кажется. По крайней мере, не напал сразу и какое-то участие проявляет.

– Не, дядь. Сестрёнка. Слегла в прошлом месяце от чародейской хвори.

Сказала первое, что пришло на ум. И, судя по сочувствующим кивкам старика, попала в точку. Про чародейскую хворь я слышала от нянюшки Берты, которая в детстве чудом спаслась – повезло, что в тот день через их деревню проезжал Владеющий, согласившийся помочь. Никто не знал, откуда приходила эта болезнь, заразиться мог как один человек, так и целое селение, а иной раз выкашивало целые города. Кто-то уходил из жизни сразу, другие преодолевали хворь сами – и становились только здоровее, – но в большинстве случаев вылечиться без колдовства не получалось. Сами маги при этом не болели ею вовсе и лечили далеко не всех и не всегда, чаще всего – за приличную сумму. Почему тогда болезнь назвали чародейской, я так и не поняла.

– Недобрые здесь места, – Элой потёр переносицу и глянул через плечо. – Пшли, заночуешь у меня, а с утреца покажу тебе, как из леса на тракт выбраться. Разберёшься же, как от Серых Мхов идти?

– Ага, – бодро закивала я.

– Сам откель бушь? – сощурился он и махнул рукой, мол, пошли. И я засеменила следом.