Отрок (XXI-XII)

- А вот это ни тебе, ни другим знать не надо. Есть знания, которые до добра не доводят. Может оно и к лучшему, что настоящее имя забыли?

- Потому, что "во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь".

- Верно! Сам придумал?

- Это в тех "дурацких" книгах написано.

- Да? А еще, что там написано?

- Ну… Вот еще: "Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после". Ты, ведь, об этом только что говорила?

- Говорила… А еще помнишь что-нибудь?

- Помню: "Все вещи в труде; не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием".

- А еще?

- Еще? "Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: "посмотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас".

- А еще?

"Понравилось? Ну, я тебе сейчас расскажу!".

- Хочешь еще? "И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она - сеть, и сердце ее - силки, руки ее - оковы; добрый перед Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею".

- Хорошо тебя поп учит, и ты - молодец. Хорошо учишься.

- Что ж ты меня хвалишь? Это ж христианские книги.

- А что, Экклезиаст разве христианином был?

"Ой! Мамочки! Она Экклезиаста знает! Или у меня опять бред?"

- Ну так как? Был Экклезиаст христианином?

- Н-нет, тогда еще христианства не было.

- Тогда почему книги - христианские? Все - вранье, все - краденое! И все это нам сюда тащат, а от своего, родного отказываться велят, в грязь втаптывают! Огнем и мечом искореняют! Рабами делают, неважно, что рабами божьими. Рабы они есть - рабы. А мы - внуки божьи! Забыл, или вовсе не знал? Учат вас… рабами быть вас учат, а вы учитесь, да ума не прибавляется!

- Баба Нинея…

- Молчи! Про женщин он мне рассказал! Я-то все ждала, что ты другое вспомнишь: "И предал я сердце мое тому, чтоб исследовать и испытать мудростию все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем". Упражнялись! Понял? За сколько веков, еще, Экклезиаст предупреждал: думайте своей головой. А вы долдоните по заученному, а толку-то…

- Баба Нинея, а у нас свои книги есть?

- Книги? Может и остались где-то. Были, немного, но были.

- Велесова книга?

- Не слыхала, может и была…

- А если написать? Ну, вот ты наговоришь, а я запишу.

- А попы сожгут.

- Но можно же тайно, чтоб попы не проведали.

- Можно, конечно… заболталась я с тобой, а дел-то… Лежи, поправляйся.

"Однако, сэр Майкл! Позвольте Вам заметить: это и называется фейсом об тейбл, да еще с оттягом. И на пацана не сошлешься, сами напоролись. Но кто же мог знать? Бабка язычница, ведунья-экстрасенс цитирует Ветхий Завет без запинки, да еще и экзамен любимому ученику отца Михаила устраивает. Блин, только и остается повторить за принцем Гамлетом:

Есть в мире тьма, Гораций, кой чего,

Что вашей философии не снилось

Эту бы Нинею, да к нам в девяностые годы, ставила бы общечеловеков в такие позы, что и в "Камасутре" не найдешь. Только вот, что-то очень быстро она закруглилась, когда я про подпольную работу, да подрывную литературу намекнул…".

- Мисяня!

Возле постели обнаружилась девчушка лет шести-семи, позади нее топтались два мальчишки, один, примерно, того же возраста, другой - совсем малыш.

- Здравствуй, красна девица, тебя как звать?

- Красава, а его Глеб, а его Неждан.

- Ну вот, а я, как раз наоборот - Ждан.

- Не-а, баба велела тебя Мисяней звать!

"Вот те на! Всех родовыми именами кличет, а меня христианским. С чего бы это?".

- Мисяня, расскажи сказку!

- Так вам баба Нинея, наверно, все сказки уже рассказала, она же их больше меня знает.

- А ты расскажи новую!

"Железная логика! Как можно конкурировать со сказочницей, лично знакомой с бабой Ягой? Только придумать что-то новое. Что ж им рассказать? Карлсон и Электроник отпадают сразу же, как персонажи совершенно невообразимые. Буратино? Тоже не подходит - они не знают, что такое кукольный театр".