Отрок. Часть 7.

— А о том, что хватит тебе валяться без дела, займись-ка пока тем, что языком сделать можно.

— Что сделать? — Не понял Мишка.

— Нет, Мария, ты слыхала? Михайла не знает, что языком сделать можно! А? Ты веришь?

Машка промолчала — вопрос был явно риторическим.

— Так! — Дед принялся загибать пальцы. — Лавка, по твоему наущению открытая, уже больше месяца торгует. Ты проверял, как там дела? Не проверял! — Дед загнул один палец. — Осьма уже три раза смотался в лесные городища, да Спирька один раз — в Княжий погост и деревеньки боярина Федора. Ты знаешь, как поторговали? Не знаешь! — дед загнул второй палец. — Плотники на Базе работают. Ты когда их работу последний раз видел?

— Когда в Ратное уезжал… А сколько я тут уже валяюсь-то?

— Вот дожил! — Дед возмущенно хлопнул себя ладонью по бедру. — Уже и времени не чует! Мишка хотел было объяснить, что от лекарств перепутал дни и ночи, но Мария ловко сунула ему ложку в рот и опять ответила вместо брата:

— Так его же сонным зельем поили, он неделю или спал, или не в себе был!

— Что? — Изумился Мишка. — Неделю?

— Неделя позавчера была. — Уточнил дед. — А вчера ты с Нинеей вполне здраво разговаривал, значит, в своем уме был.

«Ага, значит, Нинея, все-таки, была вчера! Так это она, что ли, деда навострила меня к делу потихоньку привлекать?».

Дед посмотрел на загнутые пальцы, что-то про себя прикинул и продолжил перечисление:

— Купеческих сыновей еще в мае в учение взяли, ты с ними много занимался? Считай, совсем не занимался — четыре! Первый укос взяли, ты знаешь, сколько сена для твоего войска заготовлено, надолго ли хватит? Не знаешь — пять! Петруха с Перваком подрался, еще два дурня чуть не утонули, прочие дела в Воинской школе. Ты о них ведаешь? Не ведаешь — шесть! — Дед начал загибать пальцы уже на второй руке. «Ну, да! Сто способов доказать некомпетентность подчиненного. Недавно один заход уже был, но тогда — экспромтом, а сейчас лорд Корней уже подготовился. Все равно, не дамся, хоть разуйтесь Ваше сиятельство, тем паче, что на ногах у Вас только пять пальцев, а не десять».

— Хватит, деда, не с этого начинать надо.

— Ничего не «хватит», я только начал… А с чего надо начинать? — Дед заинтересованно глянул на Мишку, но тут же спохватился: — Не перебивай старших!

— …

— Чего замолк?

— Не перебиваю старших.

Дед возмущенно зашевелил усами, пальцы одной руки — в кулаке, а пальцы другой — врастопырку. Несколько раз перевел взгляд с внука на внучку и выбрал «крайней» Машку:

— Ты чего тут расселась? Накормила?

— Нет еще. Сейчас вот — кашу, потом лекарство и сбитнем запить…

— Так корми быстрей! А ты давай, говори, что сказать хотел. Мишка сказать ничего не успел — Машка опять сунула ему в рот ложку с кашей.

Дед аж зашипел от возмущения.

— Да дай ты ему хоть слово сказать! Что ты ложкой тычешь?

— Так остынет же! — С непоколебимой женской логикой парировала Машка. У деда сделалось такое выражение лица, что Мишка невольно вспомнил Доньку с надетым на голову котелком с кашей. Выручая сестру, он придержал ее руку с ложкой и заговорил:

— Деда, я же не знаю, чем все закончилось, ну, с бунтовщиками: и здесь — на подворье, и там — у Устина, и вообще. Ребята у меня раненые были, как они? Анька сказала, что тетку Варвару подстрелили, и говорят, что вроде бы, мы. Сколько ратников сотня потеряла? Как оно всё теперь вообще будет? Девки еще какие-то… Объясни, ради Бога, мне же разобраться надо! Больше недели прошло, какие-то дела сделались, а я — ни сном, ни духом.

Мишка подставил сестре рот и приготовился слушать.

— Кхе!.. Да, тебя же без памяти уволокли… Что про раненых, в первую очередь, вспомнил — молодец. Значит, так: кроме тебя, раненых четверо.

Григорий — тяжело. Настена молчит, но, похоже, совсем плохо. Сашка — Степана-мельника сын — его рогатиной в живот пырнул. Доспех не пробил, но что-то у парня в животе порвалось, по сию пору без памяти лежит и… Плохо, в общем.

Марка Сашка по плечу рубанул. Доспех тоже не пробил, и ключица, Настена сказала, цела, но плечо опухло, парень рукой шевелить не может. Серапиону пришлось палец на ноге отнять — мизинец. Вы, дурни косорукие, ему бревно на ногу уронили — палец в лепешку. С Иоанном, поначалу, думали, что ничего страшного — поболит шея и пройдет, но вышло скверно — правая рука неметь начала. Настена как-то там объясняла, что это из-за шеи…

«Блин, компрессионная травма позвонка, наверно, или ущемление нерва.

Хреново».

— … Отвели к Бурею, он шею парню помял, помял, со второго раза помогло — в руке мурашек больше нет. А на шею Настена ему такой ошейник из прутьев сделала, так, что головой не пошевелить. Обещает, что поправится, но не говорит: скоро ли.

— А Роська?

— А чего «Роська»? Задницу разодрал. Так не сильно — штаны больше пострадали. В седле, конечно, дней десять не сидеть, а так — ничего. Двух девок еще схоронили…

— Как?!