Отрок. Бабы строем не воюют

Глава 7

Бу-бу-бу, бу-бу-бу… Голос наставника Тита, если не вдумываться в смысл произносимых им слов, легко превращался в монотонное бормотание, отчего переносить его становилось несколько легче. Во всяком случае, желание взвыть в голос, а то и спихнуть говорившего с недостроенной стены, чтобы свернул себе шею или утоп во рву, делалось менее острым. Ну кто бы мог подумать, что самый невидный, обычно не привлекающий к себе внимания наставник Тит обладает таким могучим даром занудства, что даже собаковеду Прошке до него еще расти и расти! Правда, Прошка таким уродился, а Тит, похоже, в искусстве пустоговорения совершенствовался намеренно.

Старшина плотницкой артели Сучок, выслушивающий на пару со своим помощником Нилом замечания по устройству временных помостов для стрельбы с недостроенных стен, уже успел дойти до белого каления, остыть до ледяной звонкости, поочередно побагроветь, побледнеть и позеленеть лицом. И теперь, похоже, медленно сатанел до такой степени, что, того и гляди, из-под губ полезут наружу звериные клыки. Мастер же Нил имел вид приговоренного к смертной казни, дожидающегося своей очереди к неторопливо работающему палачу, – никаких сомнений в том, что устроит своему помощнику старшина Сучок после проверки, более похожей на издевательство, не было не только у самого Нила, но и у остальных присутствующих. Клыки-то у Сучка росли на Тита, а достанется все Нилу!

– Так что, матушка-боярыня, – кажется, к всеобщему облегчению, Тит подошел к завершению своего пространного повествования, – ежели обмыслить и припомнить все, что я до этого сказал, и отнестись к делу без легкомыслия и нерадивости, а дело это вельми и вельми важное, ибо от него не только успешность стрельбы, но жизни человеческие зависят, кои нам Богом и людьми оберегать доверено, и обмануть сие доверие нам никак не возможно, понеже ответ за то держать нам предстоит и на этом свете, и за гробом, не обинуясь чьими-то обидами или же иными неудовольствиями, а также переступая через присущее тебе, матушка, яко жене благонравной, мягкосердечие и христианское смирение…

«Господи, да как он сам помнит-то, с чего начал? Я так уже и позабыла. И ведь даже дух перевести не остановится, журчит, как струйка в нужнике…»

– … Того ради, – все так же монотонно журчал Тит, – приняв на рамена свои обязанность даже и в самой малости не отступать от истины, как бы тяжко это мне ни давалось, обязан я признать и в свидетели себе в том призываю Господа Бога нашего Иисуса Христа и Пресвятую Богородицу…

«Да что ж ты в младенчестве-то не помер? Господи, прости меня грешную, сама же эту напасть говорящую на нас навлекла».

– … и впредь на том стоять буду нерушимо, ибо сказанное мной сказано не с намерением кого-либо уязвить или же опорочить, но лишь в желании принесть посильную для меня пользу православному воинству…

«Но шутковать со мной, дурень лысый, ты отныне заречешься! Ради такого и Тита потерпеть можно… О! Кажется, все!»

– … Для стрельбы из самострелов как отроками, так и отроковицами вкупе со зрелыми женами, а также и для стрельбы из луков воинами в сем деле даже и весьма искусными, сии помосты неудобны, а потому надлежит их переделать. О том же, какие именно переделки необходимы, поговорим и посоветуемся в иное время, а сейчас, для краткости, разговор о стрельбе прервем и поговорим о том, как устроено сообщение воинства, на сих помостах находящегося, с внутренностью крепости.

– Что?!! Это еще не конец?!! – чуть не выкрикнула вслух Анна.

Старшина Сучок издал что-то вроде сдавленного рычания, и нехорошим взглядом уперся в шею Тита, мастер Нил тоскливым взглядом проводил пролетающую мимо ворону и трубно высморкался ей вслед, наставник Прокоп почесал железным крюком себе между лопаток и огляделся – не то в поисках места, где можно было бы присесть, не то просто отворачиваясь от боярыни, чтобы та не расслышала вырвавшегося у него ругательства. Один только Кузьма не только не огорчился, но, наоборот, слегка оживившись, предложил подойти к краю помоста, чтобы хорошо видеть то, о чем Тит собрался говорить.

– Погоди, – остановил Кузьку Тит, – до внутреннего края у нас разговор еще дойдет… чуть позже, а пока давайте заглянем за наружный край.