Отряд-4. Битва за небеса

– А я так и песню не знаю, – призналась Марта. – Споёшь потом всю, а Валера?

– Как-нибудь спою, – пообещал ростовчанин. – Гитарку бы нам, конечно, хорошо бы ещё. Семиструнную. Но это уж когда домой вернёмся, в Пирамиду. Что же до галифе, то их разве что с солдатскими ботинками носят. Но тогда уж и обмотки полагаются. А к ботиночкам «нариман» только гражданские шкары[2], и никак иначе.

– Ботиночки «нариман»? – удивился Велга. – Я слышал «ботиночки он носит на рипах». То есть, на таких специальных дубовых гвоздях ручной работы. Четырёхгранных.

– Обижаете, товарищ лейтенант, – сказал Валерка. – На каких ещё рипах? «Нариман» ботиночки. До революции каждый уважающий себя фраер без них на Садовую не выходил. А сейчас… ну, то есть, в моё время, до войны, хороший ростовский сапожник мог сварганить такие на заказ за неделю. У меня были. И шикарные же коцы, прямо скажу! Смерть шмарам! Сказка. Остроносые, удобные. Из белой кожи. Только мысок и задник чёрные. На кнопках-застёжках сбоку. И не было там никаких дубовых гвоздей. Нормальный сапожный клей и железные гвозди.

– Так это фирма такая, что ли – «Нариман»? – догадался Мартин.

– Она самая. Фирма «NARIMAN». Английскими буквами писалась.

– Что-то ты, Валера, заливаешь, по-моему, – хмыкнул Малышев. – Как тот ростовский соловей майской ночью. Лично я о таких ботинках и не слышал никогда. Да ещё и английской фирмы

– Да ты на своём Дальнем Востоке вообще ни о чём путном не слышал, – пренебрежительно заметил Валерка. – Одно слово – тайга. А фирма наша, русская. Но почему буквы английские, не знаю.

– О! – гигант Малышев добродушно ухмыльнулся. – Не знаешь, а туда же. Балабол.

– Скорее всего, это аббревиатура, – предположила Марта. – Например, North Association Russian Imperial Merchandise Apparels Nationwide.

– А перевести? – попросил Велга.

– Что-то вроде «Общенациональная северная ассоциация российских имперских товаров и одежды». А по-английски, потому что… ну, не знаю, как у вас, а у нас Санкт-Петербург в начале прошлого века был законодателем мод наравне с Парижем.

– А так как русский язык, в отличие от английского, среднему европейцу выучить проблематично… – продолжил Мартин. – Да, похоже на правду. Хотя меня и смущает словосочетание «имперские товары». Нехарактерно это для царской России… – Он заметил снисходительную усмешку Марты и поспешно добавил. – Ну, то есть, для нашей царской России, разумеется. Но я и не подозревал, что ты так хорошо знаешь английский.

– Ты, думаю, много чего ещё обо мне не подозреваешь, – улыбнулась Марта. – Но это даже хорошо. Сколько мы знакомы, если разобраться?

– Да, – согласился Мартин. – Всё впереди.

– Не знаю, что там у вас, а у всех нас впереди прямо по курсу пять чужих кораблей, – напомнил Никита. – И если это пресловутые каравос Раво, то ничего хорошего нам от них ждать не приходится.

– Будем исходить из того, что это они, – сказал Мартин. – Или ещё кто похуже.

– Ну, раз уж с ботинками, штанами и брюками галифе мы всё выяснили, то можно и этим вопросом заняться, – сказал Хельмут. – Собственно, я вижу лишь два варианта. Первый – вступить в бой и победить. Второй – избежать боя и продолжить выполнение нашей задачи.

– А узнать, чего они хотят и уже потом действовать? – спросила фея Нэла.

– Мы не знаем их языка, – сказал Мартин. – А они нашего. Пока коммуникаторы с помощью компьютера разберутся что к чему… Слишком долго.

– Да и не наше это дело, – добавил Велга. – Мы их не искали. Идём себе своим курсом, никого не трогаем. А тут – на тебе, дорогу загораживают.

– Бой – это сильно, – промолвил Руди Майер. – Пятеро против одного.

– Ну мы же не знаем, какие у этих пятерых ТТХ, – отозвался Курт Шнайдер. – Может, парочку сожжём, остальные сами разбегутся.

– Вам бы только подраться, – вздохнула Нэла. – Мужчины.

– Не только, – возразил Майер. – Ещё мы любим шнапс и женщин.

– Давайте-ка поговорим с Клёньей, – предложил Мартин. – Пробуем узнать его мнение по данному вопросу. Раз уж он встречался с этими каравос Раво, то должен помнить, на что они способны.

– Дело, – согласился Велга. – Где тут у вас запасные шлемы?

Уже через пятнадцать-двадцать минут общения с Клёньей ситуация значительно прояснилась. Если не вдаваться в подробности, то живой звездолёт донёс до сведения своих хозяев следующее.