Отряд-3. Контрольное измерение

– «Горыныч» – боевой вертолёт последнего поколения. Не имел и, соответственно, не имеет аналогов в мире. Эх, понапридумывали мы их на свою голову да понастроили, но кто ж знал… Ваши вездеходы летать могут?

– Плохо и недалеко, – сказал Дитц. – А зачем? Надо будет, мы эти «Горынычи» и с земли собьём. Кстати, вот и они, наверное. Наш экран показывает два приближающихся по воздуху объекта.

– Наш тоже, – кивнул Велга. – Но ещё довольно далеко. И чего это они все по два ходят?

– Наверное, потому что двоичная система исчисления, – непонятно пошутил Соболь. – Машины её любят.

– Смешно, – сказала Аня.

– Обнаружить они нас могут? – спросил Велга. – То есть, даже не обнаружить, а посчитать за противника?

– Хрен его знает, – сказал Соболь. – Я не такой знаток военной техники, как может показаться на первый взгляд. Просто интересовался. Я даже в армии не служил.

– Как же ты стал разведчиком? – удивился Шнайдер.

– Жизнь заставила. Я молодой, здоровый, рефлексы хорошие. Научился.

– Понятно, – сказал Велга. – Мы тоже, в общем, не по доброй воле разведчиками стали. Так что будем делать с вертолётами, Хельмут?

– Думаю, надо затаиться и переждать, – ответил Дитц. – Вооружены мы, конечно, лучше всех, но у тех, кто над тобой, в воздухе, всегда есть некоторое преимущество. Тем более, что мы не знаем всех их боевых возможностей. Помнишь бой вертолёта с бронепоездом, что мы видели на Земле-бис?

– Ещё бы…

– Вот и я помню. Ничья ведь тогда вышла. А бронепоезд-то, как, вроде, казалось, помощнее был той пташки. Эти же пташки, боюсь, опасней будут. Опять же их две, а не одна. Так что, сидим тихо и не рыпаемся.

– Согласен. Мы просто два неприметных холмика в лесу. Все, Хельмут, связь на время прерываем. Мало ли что.

– Понял, отключаюсь. Счастливо.

– И вам того же.

Некоторое время прошло в полном молчании, только в динамиках, передающих внешние шумы, постепенно, заглушая шелест листвы и прочие лесные звуки, нарастал гул моторов.

– А вот и наши пташки, – негромко заметил Велга, внимательно глядя на экран. – Две, как и следовало ожидать.

– Цып-цып-цып… – дурашливо сложил пальцы в щепоть Стихарь, но под, поймав красноречивый взгляд командира, осёкся и умолк.

Вертолёты приблизились настолько, что попали в зону видимости камер слежения, и теперь люди (изображение проецировалось непосредственно на лобовое стекло кабины) могли наблюдать их во всей красе, – тем более что «Горынычи» зависли над дорогой – там, где взорвались танки и, казалось, внимательно изучают ситуацию внизу, поводя острыми хищными носами.

– Они нас могут услышать? – шепотом спросила Аня.

– Уверен, что нет, – покачал головой Велга. – Я в этом не очень понимаю, но, помнишь, что рассказывал Распорядитель об этих машинах? В режиме полной маскировки нас не видно и не слышно.

– Да. Полное поглощение волн любой природы и спектра. А все равно боязно. Вон как они… вынюхивают и высматривают. И еще почему-то жалко.

– Жалко? – недоумённо покосился на Аню Велга. – Кого?

– Их, – кивнула на экран девушка. – Где-то в другой жизни и в незапамятные времена я слышала фразу, что вертолёты – это души погибших танков. И сейчас мне кажется, что мы с вами наблюдаем сцену прощания.

– Ну ты даешь, сестричка! – восхитился Валерка. – Чисто театр имени Горького. Я сижу в первом ряду и сейчас зарыдаю от полноты чувств! Души погибших танков… Эти души, дай им волю, наши души тут же на небеса отправят. Ахнуть не успеешь.

– Да не об этом я, Валера, – вздохнула Аня.

– А о чем же? – спросил Велга, неотрывно глядя, как алая точка прицела автоматически следует по экрану вслед за «их» вертолётом. – Объясни, пожалуйста. Мне, как твоему непосредственному командиру, очень интересны подобные мысли собственных подчинённых. Это – враг. Если ты его будешь жалеть, то, считай, что уже потерпела поражение. Ещё до боя. Я готов согласится с тем, что поверженный враг может быть в некоторых случаях достоин жалости. Но только поверженный, а никак не тот, кто непосредственно тебе противостоит. Извини, что читаю тебе нотацию пополам с лекцией и вообще поучаю, но для всех остальных мои слова не требуют доказательств – это непререкаемая истина, которую они постигали на собственной шкуре.

– Вот я и говорю, – снова вздохнула Аня. – Не понимаете вы меня. Кто сказал, что перед нами враг?

– Ну, Анечка, – не выдержал Малышев. – Ты, родная, думай, что говоришь-то. Не враг… Кто ж тогда? Друг, что ли? Друзья, знаешь ли, так себя не ведут. Посмотри, что по их милости с людьми стало! Мало того, что выжила горстка, да и те… Э, да что там говорить… – он расстроено махнул рукой и умолк.

– Обожаю спорить с красивыми девушками, – сообщил Валерка. – Они сразу становятся ещё красивее и… О, глядите, поворачивают оглобли «Горынычи»-то! Улетают пташки, несолоно хлебавши. Может, всё-таки, сшибить их, а, товарищ лейтенант? Покуда пушки достают?