Отряд-2

— Пока трудно судить, — замялся психолог. — Данных маловато. Но, скорее всего, совершенно не вредны. Или вредны незначительно. Я, конечно, разумею здоровье физическое, а не психическое. Но и в плане психическом все более или менее в порядке. Ребята мы крепкие, специально отобранные…. А то, что кто-то что-то забыл а потом неожиданно вспомнил…. Думаю, ничего страшного. Справимся, капитан, я держу ситуацию под контролем.

Под контролем-то под контролем, думал теперь Эйда Ат Велес, сидя в своем командирском кресле и разглядывая на обзорном экране, увеличенный оптикой, голубой с белыми разводами шарик Земли, но что я должен вспомнить? Что? Из какого времени? Из детства? Юности? Взрослой жизни? И ведь, кроме как самому себе, подсказать некому…. Важное. Что-то очень и очень важное. Что самое важное для тебя, капитан? Важнее всего на свете? Важнее самой жизни? Жизнь. И связанный с этой жизнью долг. Жизнь экипажа, жизнь родины… Жизнь родины. Безопасность. Безопасность родины. М-м-м… нет, родину мы защитили, и долг свой выполнили. Ага. Как же выполнили, если на хвосте притащили вражескую эскадру? Не мы притащили, сама доползла. Так, сейчас опять по кругу пойду. Где-то я проскакиваю нужный поворот мысли или какую-то ассоциацию. Ассоциацию бы мне. Прямую и ясную ассоциацию. Прямую, как дорога в степи и ясную, как небо в горах. Небо в горах… Горы. Неприступные горы. Горы, для которых не страшны тысячелетия. Убежище.

Капитан флагмана «Родина» и командующий вооруженными силами атлантов Эйда Ат Велес вспомнил.

И тут же на пульте мигнул и налился оранжевым огнем срочный вызов из боевой рубки.

— Да, — сказал Велес.

— Это Пева Борра, командир. У нас есть сообщение от капитана «Вихря». Плохое.

— Что там у них еще…. Ладно, переключи на меня, сейчас посмотрю. А от Сатры ничего существенного нет?

— Нет. Так ведь и рано еще. Не долетели.

— Я и сам знаю, что рано. Просто спрашиваю.

— Мы тоже волнуемся, командир. Даю сообщение с «Вихря».

* * *

— О, мой Бог… — Руди Майер не сел, а буквально свалился в кресло и обессилено вытянул ноги в пыльных коротких сапогах. — И это мирная жизнь?! Нет уж, увольте, лучше дайте мне какого-нибудь врага, и я его с радостью уничтожу, чем буду возиться с этими детьми в обличье взрослых людей. Они же ничего не умеют! Элементарно себе пожрать приготовить не могут, если для этого нужно совершить действие более сложное, чем открывание консервной банки. Не говоря уже, чтобы потом убрать за собой. Ты не поверишь, но сегодня мне пришлось кое-кому показывать, как нужно управляться с метлой.

— А чему ты удивляешься? — не отрываясь от экрана компьютера, пожала плечами Анна. — За ними всю жизнь андроиды ухаживали. Готовили им, убирали за них, еще кучу всякой другой работы выполняли. А теперь все кончилось. Снова надо самим учиться делать простейшие вещи. Которые, как выясняется, не так уж и просты. Нам, женщинам, это особенно хорошо известно.

— Можно подумать, что нам, солдатам, это известно хуже, — немедленно влез в разговор, сидящий тут же, в штабе, Валерка Стихарь. — Мы, знаешь ли, тоже всю жизнь сами себя обслуживаем.

— А на гражданке? — с ехидцей поинтересовалась Аня.

— Эх, да сколько там той гражданки! — сказали в один голос Руди и Валерка и, переглянувшись, засмеялись.

— Загадывайте желание! — потребовала Анна.

— Что, тоже одинаковое? — спросил Стихарь.

— Это я не знаю. Знаю только, что примета существует.

— На все приметы желаний не назагадываешь, — добродушно пробурчал Майер. Было заметно, что солдат устал, но было также заметно, что сейчас этому солдату хорошо и покойно. — К тому же мне лично и желать-то, вроде, особенно нечего. Вот разве что живым остаться после всех наших передряг….

— Вот-вот, — согласился Валерка. — Поддерживаю на все сто. И чтоб товарищей тоже… не зацепило. А что, Руди, по-твоему, нас еще ждут передряги? Андроидов-то мы уже, вроде, того… победили.