Отраженный кошмар

После случившегося с Лесли, когда Фиона бродила по улицам городка, где это произошло, ее поражало, как люди могут жить, словно ничего не случилось. Конечно, это не имело к ним непосредственного отношения. Но и тогда, и теперь Фиона не сомневалась в том, что общество имеет таких преступников, каких оно заслуживает. Жестокость, насилие не появляются из ничего; их семена зреют в других более распространенных преступлениях. У стражей порядка такая точка зрения не находила понимания, и Фиона держала свои мысли при себе, когда работала с полицейскими.

Не сказав ни слова, она огляделась, но ничего особенного не увидела. А говорить банальности не было настроения.

Гася каблуком сигарету, Беррокал указал ей на следы крови.

— Она лежала не в луже крови, а рядом. Это подтверждает версию, что он стоял сзади, когда перерезал ей горло. К счастью, смерть наступила мгновенно, как говорит патологоанатом. Потом, похоже, он отступил, и она упала.

— Повреждения влагалища посмертные? — спросила Фиона.

— Да. По-видимому, он стоял перед ней на коленях, потому что трава примята с обеих сторон. Трусики он разрезал, возможно, тем же орудием. На них остались следы крови. Потом он разбил бутылку из-под вина и… — Беррокал кашлянул. — Затолкнул ее во влагалище. С силой затолкнул. И несколько раз. Осколки стекла справа, так что он правша.

Фиона отошла в сторону и остановилась на том месте, где должен был стоять убийца, чтобы взглянуть на место его глазами.

— Я уже говорила о том, что меня больше всего приводит в недоумение. Надругательство над трупом. Это необычно. И никаких сексуальных домогательств, пока девушка была жива. Он был нацелен на убийство. Больше его ничего не интересовало.

Беррокал кивнул.

— Думаете, это важно?

— Характерно для человека, который чувствует себя слабым. Опыта у него тоже нет. Зато злости хватает. Когда буду сравнивать с другими убийствами, обращу на это внимание.

Фиона поддернула брюки и склонилась над местом убийства. Собственно, это было ни к чему. Она мало что получала, осматривая место преступления. Ни разу ей не удалось найти ничего такого, чего, не было бы в полицейских отчетах. Однако от нее ждали интереса к месту преступления, и едва ли не из суеверия Фиона решила, что легче пойти навстречу полиции, чем начинать совместную работу с недоверия.

Она выпрямилась.

— Спасибо, что разрешили мне осмотреться.

— Вы узнали что-нибудь такое, чего не знали прежде? — спросил Беррокал, отступая в сторону и пропуская Фиону вперед.

Только этого не хватало.

— Мне удалось подтвердить одну гипотезу, — сказала Фиона. — Ваш убийца отлично знает здешние места. Случайный человек сюда не забрел бы.

— Значит, он местный?

— Возможно. Он не только знает это место, но знает, что здесь произошло и почему.

Она услыхала щелчок зажигалки. Беррокалу не терпелось довести уровень никотина в крови до обычного после часовой поездки в машине.

Одолев поворот и увидав дорогу, Фиона резко остановилась. Маленький паровозик с шумом тащил белые вагоны по виадуку. Она слышала даже объяснения гида, хотя не могла разобрать слова.

— Что это такое? — едва не закричала она, оборачиваясь к Беррокалу.

Он наморщил лоб с выражением вселенской усталости на лице.

— Здесь это называют Tren Real, — со вздохом ответил он. — Королевский поезд. Обычно на нем катают по Старому городу и по circunvalacion [5] туристов.

— Трудно представить в нем королевскую чету» — усмехнулась Фиона.

Беррокал страдальчески поморщился.

— Вы правы. Мне тоже не нравится этот вариант испанского туристического бизнеса.

В молчании они подошли к машине. Фиона ничего не замечала вокруг, слишком погруженная в свои мысли, чтобы оценить пейзаж.

— Теперь в церковь, — объявил Беррокал.

Фиона постаралась не показать своего раздражения. Ей хотелось немедленно приступить к работе, не тратя времени на осмотр места преступления. Лучше поехать в отель к Киту. Для дела было даже более полезно.

Парой сотен ярдов выше того места, где сейчас ехала Фиона, Кит открывал тяжелые деревянные ставни, обитые для красоты железом. Когда в комнату ворвался солнечный свет, Кит даже присвистнул.

Парадор «Конде-де-Оргаз» был назван в честь знаменитой картины Эль Греко. Отсюда, с самого верха Императорского холма, открывался фантастический вид на Толедо, все еще походивший на декорацию дюжин других картин великого мастера, несмотря на то, что прошло четыре с половиной столетия. Если учесть, что из окна во всей красе был виден Старый город, то удержаться от искушения Киту оказалось не по силам.