Отраженное мироздание. Тринадцатый воин

Вотзефак, Вотзехелл, Синеман и Офзеринс шли рядом с Толей, Вероникой и Религией. У этих четверых было отличное настроение. Особенно у лорда.

– Ничего, мы затравим этого дона! – радостно вещал он. – Главное, чтобы он не начал пучеряжиться!

– Чего делать? – поразился Толя.

– Пучеряжиться! – повторил лорд. – Хотя, когда мы придем… Тут уж, пучеряжься-не пучеряжься, а итог один – смерть!

– Очень познавательно! – оценил Синеман.

– Мне бы вот хотелось узнать, – сказал Вотзефак, обращаясь к Толе. – Ты серьезно намерен делать операцию сыну Мистера?

– Операцию? – удивилась Вероника. – Что за операция?

– Нужно удалить мозговую опухоль, – пояснил Толя. – Да, я собираюсь это сделать. Только не спрашивайте, как. Сам смутно представляю.

– Бедный мальчик, – вздохнула Вероника.

– Я? – уточнил Толя.

– Нет, тот, который с опухолью.

– Но я не про то, – сказал Вотзефак. – Мне интересно, что мы будем делать, когда придем туда? Нам надо будет где-то остановиться, чтобы Мистер этого не узнал.

– Мы найдем такое место, – вмешалась вдруг Рели. – Я беру это на себя.

– Уверена? – спросил Вотзефак.

– Более чем!

Рели как-то чересчур злобно улыбалась, но никто не обратил на это особого внимания.

– О, Августо, Кармелита, Компот и… и еще раз Августо! – вскричал лорд Офзеринс. – Таки их всех не убили!

– Кого не убили? – спросил Вотзехелл.

Лорд вместо ответа показал вперед. Ребята посмотрели туда и увидели вдалеке темную фигурку.

– Балахонщик! – определил идущий впереди Эвил. – И, похоже, самый главный. Убьем?

– Он ведь один! – урезонил его Соломон. – Кажется, к нам идет. Посмотрим, может, сказать чего хочет.

– Что-то меня не тянет с ним разговаривать, – буркнул Толя.

– Еще Подсос куда-то задевался! – раздраженно сказал Арахис, снимая автомат с предохранителя.

Минут через десять они встретились с балахонщиком. Это действительно оказался главный – тот, что стоял за стойкой. Остановившись, все ждали, что будет дальше. А он, как ни странно, смотрел только на Веронику. Он медленно подходил к ней. Ребята расступились, ненавязчиво беря его в кольцо. Балахонщика это не насторожило. Он остановился в трех шагах от Вероники и вдруг встал на колени.

– Богиня! – прохрипел он. – Наша страшная жертва не была напрасной! Ты пришла!

– Мужик, что ты мелешь? – спросил Толя, загораживая ошеломленную Веру. – Она из моего мира…

– Она – Богиня победы! – прервал его балахонщик. – Она свергнет власть семьи Ганов, и люди станут свободными. Слишком долго мы ждали тебя, Победа!

Толя оглянулся на Веру. Внезапно он кое-что сообразил:

– Веро-ника! Ника – Богиня победы! – воскликнул он. – Бывают же такие совпадения!

– Совпадения ли? – спросил вдруг Синеман. – Простое совпадение, что самая кровавая жертва, принесенная в этом храме, была принесена именно тогда, когда мы безо всяких явных целей шли к могиле Сулико? И случайно ли, что Вероника была именно там? Нет, приятель! Я склонен видеть тут перст судьбы!

– Возьмите меня с собой! – взмолился балахонщик. – Прекрасная богиня, окажите мне честь! Я хочу сражаться под Вашим началом в этой последней битве!

Вера обескуражено посмотрела на Толю.

– Решай, – он пожал плечами. – Знай только, что этот парень пытался нас убить и почти преуспел в этом. А сколько народу в своем храме он завалил со своими приспешниками раньше – одному Богу известно.

– Это все ради пришествия Богини! – оправдался балахонщик.

– Ты скажи еще, что убивал и морщился! – поддел его Вотзехелл. – Гад, у меня челюсть до сих пор болит!

– Вера, решай! – сказал Толя.

Вера с жалостью смотрела на немолодого мужчину в черном балахоне, стоящего на коленях перед ней. Да, этот мир встретил ее погано, и она почти ничего о нем не знала, но даже совершенно незнакомому человеку она не могла сказать «нет».

– Пусть он идет с нами, – тихо сказала она.

– Спасибо! – воскликнул балахонщик, вскакивая на ноги и бесконечно кланяясь. – Спасибо, Богиня! Я буду служить Вам верой и правдой.

– Юморист! – усмехнулся Толя. – А звать-то тебя как?

– Меня зовут Морлок, – представился балахонщик. – Могу я узнать ваши имена, братья мои?

– И сестры! – вставила Рели. – Хотя, не хотелось бы мне иметь такого братика!

Старик Абрам жил один в самом большом доме на всю деревню. Дом был двухэтажным, причем весь первый этаж занимала гостиная. Для жилья был приспособлен второй этаж. Именно там, в одной из комнат, на большой двуспальной кровати досматривал последние сны несчастный старец. Он еще не знал, что готовит ему грядущий день…

В дверь постучали. Старик спал очень чутко, поэтому сразу проснулся. Другое дело, что вставать ему не хотелось. Он лежал еще минут пять, но стучащий не уходил. Абрам вздохнул, встал, накинул халат, надел тапки и спустился вниз по скрипящей лестнице.

– Кто там? – крикнул он, подойдя к двери.

– Это я! – откликнулся звонкий девичий голосок.

– Дочка! – воскликнул Абрам. – Вернулась!

Он открыл дверь, и первое, что увидел – кулак. Кулак настойчиво затребовал стыковки с его лицом и добился ее. Абрам отлетел от двери шагов на пять.

– Не люблю ждать, – объяснил свой поступок Вотзефак. – Заходим, что встали?