Отражение в тебе (СИ)

Яра протащили по доскам, чуть прогибающимся под двумя людьми. Где-то под ними тихо шуршала вода.

- Глаза открой, трусишка.- Лиса присела, зачерпнула пригоршню тёплой воды и брызнула в парня.- Тёпленькая.

Яр отважно присел рядом, глянул в воду и почувствовал, как начинает кружиться голова. Отодвинулся.

- Да ладно, брось – здесь, наверно, и четырёх метров не будет, хотя дальше глубина порядочная.

Лиса подумала, разулась и спустила ноги в воду. Потёрла озябшие плечи. Пока они сюда пробирались, сумерки перетекли в вечер. Начинали бзыжчать комары. И тогда Яр развязал свою пайту и набросил на её плечи.

- И себе,- сонно попросила Лиса.- Чтоб не замёрз.

Так они сидели бесконечно долго – между водой и звёздным небом, согреваясь и согревая. И Яру было хорошо и спокойно, как уже давно ни с кем не было. С Матвеем всё было совсем по-другому. Рядом с ним сердце всегда колотилось, как ненормальное. Его брат не был похож на других. Не поведением даже, просто он выделялся. Как волк в собачьей стае, вроде и из одного корня, но никогда друг друга не поймут. И не примут. Да и не нуждаются друг в друге.

Лиса повернула голову, глянула на берег и неожиданно спросила:

- Поцелуешь меня?

И прежде, чем Яр ответил, сама притянула его к себе и прижалась губами к губам.

Секунда гулкой тишины, вторая.

И глухой свистящий шёпот за спиной:

- Что ты делаешь?..

Яр задохнулся, не в силах ни отодвинуться, ни повернуться и глянуть в лицо идущему по мосткам человеку.

А Лиса отстранилась, выразительно облизнулась.

- А твой брат вкусно целуется.

Матвей на Лису даже не глянул. Он пожирал глазами задохнувшегося от всего происходящего Яра. Только Лиса этого не замечала.

- Да ладно, брось паром дышать,- зло выдала она,- ты же бесчувственный чурбан! Я тебе сколько на шею вешалась? А стоило на брата глянуть, так уже и молнии из глаз мечешь?!

Матвей не ответил – молча ухватил оцепеневшего Яра и поволок прочь.

- Мне больно, пусти…

Пальцы ещё сильнее впились в локоть. Яр скорчился от боли. Сзади поспешно обувалась Лиса.

- Её домой проводить надо,- Яр выкрутился из хватки, развернулся и даже успел сделать шаг в сторону подруги, и тут терпение Матвея лопнуло: он обхватил брата поперёк туловища и смыкнул на себя, утаскивая прочь от мостков – в затянутую густой ночью лесопосадку.

- Барселона!- заорал Яр, смирившись с самодурством Матвея.- Барселона, ко мне!

Собака вытекла тенью из-за ближайших зарослей молодой гледичии. Ха-ха, не одного она Матвея слушается, хотя предана только этой неразговорчивой ледышке.

- Проведи Лису домой.

- Барселона, к ноге,- рявкнул Матвей.

- Да что с тобой такое?!- уже возмутился Яр.

Ну да, он удрал, не предупредил, но Лиса тут при чём? Уже ночь и здесь страшные истории, которые Яр раньше только по новостям слышал, оживали прямо на глазах – грабители в переходах, карманники на рынках, в старых постройках наркоманы, в подворотнях насильники. Здесь дети должны были выращивать марихуану или убирать бутылки за собственными пьяными родителями, и элитные спорткомплексы соседствовали с вросшими в землю хибарами, где разбитые окна заклеивали скотчем. Дорогой респектабельный район изнутри напоминал гниющий персик, когда шкурка ещё аппетитно переливается оттенками заката, а внутри только гниль и вонь. Сашка был прав – Яр был романтиком, он жил совсем в другом мире, лишённом этих благ и этой же грязи, он был искренним и чистым, он не умел дерзить, не различал лжи и верил, что любовь – это чистое и светлое чувство. И ссориться он не умел. Но ведь всему же предел есть!

- Опусти меня немедленно на землю!!!

- Зачем?

- Лису провести!

Бац! Матвей с силой влепил Яра в попавшуюся на пути ольху. Яр охнул – пайта осталась на Лисе, а тонкая майка не уберегла от выступов и неровностей коры. Хорошо хоть гладкая – точно бы лопатки стесал. На горло легла Матвеева рука.

- Тебе так нравится меня выводить?- тихо спросил он.

Яр судорожно сглотнул. Вторая рука очертила губы.

- Кто ей разрешал тебя целовать? Я говорил, что порву любого на своём пути? Тебе я тоже воли не давал.

Пальцы скользили по горлу, мешали дышать, заставляли кожу покрываться мурашками. Странное знакомое чувство – словно во сне, когда он летит вниз и из груди выдавливается воздух. Будто в омут с головой ушёл, перед глазами потемнело.

- Уй… Пусти меня, а не то…

- А не то – что?

Пальцы не разжались. У Яра по спине скользнул липкий холодок.

Насмешливое:

- Папе пожалуешься?

На днях открылась разгадка вечного отсутствия родителя – оказывается, он уже давно завёл другую семью, оставшись участвовать в жизни сына, а теперь обоих, исключительно в виде «тени отца Гамлета», как однажды беззлобно подхихикнула Лиса. И ведь Матвей это знал, просто Яру не говорил. А тот поначалу переживал, дурак, места себе не находил, когда отец на ночь не появлялся.

Яр промолчал. Действительно, «а то – что»? Кому он нужен, кроме Матвея?

И тогда его губы накрыли другие губы. Тёплые, жёсткие. И как в прошлый раз – поцеловали верхнюю, втянули нижнюю, язык пощекотал нежную кожу.