Отражение в стекле

Ближе всего находился супермаркет «Славяна». Артём, сколько жил здесь, всегда видел стабильный поток покупателей в этот магазин, который отлично справлялся с функцией продуктового гастронома далеко не в центре города. Пусть там и никогда не появлялись изыски, которые можно было без труда найти в «Соколовском», где даже цены соответствовали названию и, обычно, очень высоко летали, всё же в «Славяне» было всё то, что требовалось для сытой жизни.

Автоматические двери бодро распахнулись перед идущим юношей. Артём взял корзину и вышел в основной павильон, где и находились все товары, местоположение которых не менялось из года в год, и было выучено ещё в первый месяц после переезда со старой квартиры.

Мама настаивала на том, чтобы Артём остался в их потрёпанной трёшке. Но он понимал, что будет использовать всего одну комнату, а вот убирать придётся все сразу. Лишь через пару недель споров, в качестве компромисса, Артём согласился сдать её одной небольшой, но приятной в общении семейке, которых он мысленно называл «господа Федотовы» – тихая, далеко не самая обычная, но вполне порядочная молодая пара, готовящаяся к скорой брачной жизни.

Поначалу их нестандартность не показывала себя, однако, чем дольше они жили в квартире, тем чаще Артём стал это замечать и понял, что всё намного сложнее, чем могло показаться сразу. Главой семейства по праву мужчины был признан Валентин Федотов – представитель если уж не самых высших, то точно сливок общества интеллигенции средней руки. Этот щупленький паренёк с неухоженными волосами и забавными очками, будучи ненамного старше самого арендатора, уже имел учёную степень кандидата наук в области анатомии и биологической кибернетики, отлично играл на фортепьяно, часто декламировал особо известные произведения зарубежных и отечественных поэтов, обожал игру в шахматы и в целом явно ощущал себя безупречно по отношению к жизни. И при всём этом, он пытался не забывать про спорт, и хоть до разрядной степени ему было ещё далеко, он нередко хвастался своими личными покорёнными вершинами в плане бега, в чём активно поддерживала его избранница.

Вика не имела фамилии, потому с удовольствием взяла титул Федотовой. Никто толком не знал, как она оказалась в приюте, она же отлично знала, что не хочет знать своих родителей. Будучи изгоем не столько для окружающих, сколько для самой себя, Вика отдала всю свою жизнь спорту, окунулась в мир бокса, закрепляя дух и укрепляя характер, однако это же и играло с ней злую шутку. Пока все активно раздумывали на тему отношений и любви, её шансы на этом фронте таяли с ужасной скоростью. Оттого всех пробрало ещё большее удивление, когда она открыла свой внутренний мир главному зубриле города, пала к его коленям и, подобно жар-птице, переродилась, став нежной и любящей девушкой, воспитанной заново Валентином, и ставшая почти что незримым идеалом нравственности.

Артём не мог сказать, мог бы он сделать что-то подобное: несмотря на всё, он считал, что многое зависит ни столько от него самого, сколько от человека, которого приходится перекраивать вдоль и поперёк; вставлять новые детали в голову; подправлять что-нибудь, а самое главное – оторвать часть своего любящего сердца взамен сердца другого человека, не знающему ласки, вдохнуть эту любовь. Для такого нужна титаническая сила воли, сильная любовь к людям и, несомненно, целый океан ещё большей любви всего к одному человеку из всех на свете, ради которого будет не страшно осушить этот океан до половины, рискуя, что он засохнет.

С такими мыслями, вспоминая жильцов квартиры, Артём вышел из магазина, уже поднялся на свой этаж, открыл дверь и поставил пакет в прихожей, после чего заглянул в комнату и, устремив взгляд на фотографию, сказал:

– Я дома, Вера, – он улыбнулся так, будто она могла слышать и ответить ему. Впрочем, а почему бы и не могла?

Поставив пакет на кухне, Артём начал вытаскивать оттуда то, что купил в магазине: замороженный фарш, банки томатного соуса, пачку гречки, пакет макарон и огромную стопку печенья, которая была бережно расставлена на одной из верхних полок. Солнце уже успело скрыться, время начало замедляться, видя, что Артём в последний на сегодня раз снимает с себя пальто. Часы показывали десять вечера – в такое время не приходило ни одной мысли о сне, ноутбук не манил к себе столькими возможностями для полной капитуляции свободных часов перед сном, потому он снова обулся и спустился на пять этажей ниже.

«На площадке четыре двери: в трёх не те, кого хотелось бы тревожить, в последней Марго. Внимание, знатоки! В какой двери Марго?»

«В самой левой» – уж слишком быстро и самоуверенно ответил голос в голове.

«А ты-то откуда знаешь?»

«Интуиция. Звони давай»

Артём вдохнул и позвонил в висящий рядом дверной звонок. Через несколько секунд пахнуло перегаром, и в дверь высунулся мужчина с пивным животом, обросший щетиной.

– Чё надо?

– Здрасьте… – Артём почувствовал, как начинает краснеть. – А Марго тут живёт?

– Напротив это шкодла живёт.

– Простите?