Отражение в мутной воде

За минувшие месяцы Тина уже привыкла не увлекаться попреками судьбе, которая одним махом сломала всю ее жизнь. А сейчас вдруг вспомнилось, как сразу, безоговорочно поверил Михаил, когда на вопрос: «Что же ты натворила такого?!» – Тина жалобно всхлипнула: «Ничего! Просто увидела сон!» Конечно, в тот момент было не до подробностей, не до охов и вздохов, и все-таки… Все-таки Тина почувствовала: он все понял правильно. Может быть, даже успел подумать с раздражением: «Опять!»

Опять, опять!.. А если на то пошло, что такое эта его страсть к знахарству, если не зараза, отчасти перешедшая от Тины? Не отдавая себе в этом отчета, всячески выставляя препоны здравомыслия и скепсиса, он кое-что невольно перенял у своей экзальтированной, если не сказать более, женушки, которую даже родная мать называла порой истеричкой и чокнутой. Под горячую руку, конечно. Когда, например, Тина (еще девчонкой!) нипочем не хотела идти в музыкальную школу. Она ненавидела эти принудительные уроки, а матушка просто-таки на стенку лезла: «Да ты знаешь, сколько это стоит?! Я ради тебя!..» Ну, это, положим…

Как-то раз, после особенно дикой сцены, окончившейся истерическим припадком у обеих, Тина все же решилась ослушаться и не пойти в музыкалку. А на другой день узнали, что в классе рухнула потолочная балка (старенький домик давно дышал на ладан), придавив учительницу, уныло ожидавшую появления своей нерадивой ученицы.

Потом однажды Тина нос к носу столкнулась с новым маминым кавалером – и, разразившись слезами, вдруг ринулась прочь, до столбняка сконфузив Ирину Максимовну. Последовала сцена с причитаниями – «Из-за тебя погибла моя молодость, а ты!..» Через неделю старшую Донцову вызвали в райотдел милиции: кавалер-то оказался рецидивистом в розыске! Специализировался он на ограблении одиноких, изголодавшихся по мужской ласке дамочек…

Да мало ли можно вспомнить таких случаев! Только вспоминать не хотелось: даже и теперь, через годы, Тину начинало трясти, а в детстве и юности все это непременно сопровождалось тяжелейшими истерическими припадками.

Ирина Максимовна и сама-то не принадлежала к числу людей сдержанных, заводилась с полоборота, долго и с упоением орала на не угодивших ей кассирш, продавщиц, сослуживиц, знакомых… Тина втихомолку страдала от этого, стыдилась матери и больше всего на свете боялась сделаться на нее похожей. Безмерно чувствительная, предельно эмоциональная от природы, она насильно надела на себя маску непроницаемой сдержанности и холодного равнодушия ко всему на свете – прежде всего к собственной душе. Бурь, которые бушевали в ней, Тина стыдилась как одного из проявлений наследственной скандальности – и давила их, глушила, как только могла.

Выйдя замуж за Михаила, она доверчиво распахнула перед ним свой внутренний мир… и очень быстро поняла, что мужа явно шокируют ее «фокусы». Сначала он пугался за Тину, не в силах, например, прервать ее дремотного оцепенения перед горящей свечой, которое заканчивалось невнятным бормотанием о каком-то автобусе, чьей-то сломанной ноге… Потом начинал тихо рычать, найдя ее среди ночи на балконе. Жена, подставив ладони-ковшики под звездный свет, бормотала: «Что-то случилось плохое! Что-то где-то случилось!..»

А то, что дней через десять Михаил упал на автобусной остановке и получил трещину берцовой кости, а вскоре пассажирский самолет врезался в гору на побережье Татарского пролива, – воспринималось как случайность. А обращать внимание на женушкино бормотание не стоит. Теща, так та, не стесняясь, покручивала при взгляде на нее пальцем у виска, а муж?!

Михаил любил Тину, а потому раздражение против «фокусов» очень скоро перешло у него в снисходительную жалость к «дурочке», к «юродивенькой»… И снова пришлось Тине надевать на себя броню равнодушия и самоуверенности. И постепенно новое свойство характера стало ее второй натурой, оттеснив в самые отдаленные закоулки сознания сверхчувствительность, способность к провидению. Тина временами почти забывала об этом своем глубоко подавленном втором «я». И когда это пришло вновь, она даже себе самой не хотела признаться в том, что это не просто сон, что опять, опять началось прежнее… Нет, не началось – вспыхнуло на миг. Но обгорела Тина в том огне дочерна.

Но почему все-таки? Что послужило толчком?

Да, она крепко привязалась к Валентину, даже мечтала выйти за него замуж (если ради этого не придется переезжать в Москву), однако самозабвенной, пылкой страстью это не было. Или теперь так кажется, когда время прошло? Нет, Михаила она когда-то любила сильнее.

Так чем же была вызвана яркая вспышка в сознании? Какими-то геомагнитными явлениями? Бурями на солнце? Нет, не то… Жаль только, что не пригрезились ей заодно и последствия этого предвидения.

Она напрягла память, но не смогла вспомнить даже намека на нынешнюю ситуацию – бег сквозь тайгу, бегство от смертельной опасности…

Тина кое-как припомнила эти места. Вон там тропочка над берегом. А вдруг ее преследователей осенит, каким путем она может от них уйти, и они…