Отражение

Большим пальцем я очертил контуры ее пухлой нижней губы.

– Но голос…

Поморщившись, девушка кашлянула.

– Мне уже гораздо лучше.

Но это было не так. Я снова коснулся ее щеки и провел пальцами по упрямо сжатым челюстям.

– Сомневаюсь. Но мне нравится.

Кэт улыбнулась, и мое сердце екнуло.

– Неужели?

Кивнув, я нежно поцеловал ее, мечтая совсем о другом.

– Это так сексуально, – признался я. Впрочем, в ней все было сексуально. Я поцеловал ее снова, на этот раз настойчивее, и кончиком языка провел по ее губам. – Но я бы…

– Не начинай, – перебила меня Кэт и коснулась ладонями моих щек. – Все в порядке. У нас есть более веские причины для беспокойства, чем мои голосовые связки. Это далеко не самая важная проблема.

Я изогнул бровь.

Кэт хихикнула и тут же посерьезнела.

– Мне тебя так не хватало.

– Еще бы. Ты ведь жить без меня не можешь.

– Ну это, пожалуй, уже слишком.

– Просто согласись.

– Ни за что! Ты и так слишком самоуверенный, – поддела она меня.

Я поцеловал ее в шею.

– Почему это?

– Ты же у нас «само совершенство»!

Я фыркнул.

– Мне кажется, я должен пояснить: у меня совершенный…

– Эй! Полегче!

И все же она задрожала, и я усмехнулся, подозревая, что ей действительно не терпится познакомиться с моим «совершенством». Честно говоря, я не видел смысла ждать.

Опустив руку чуть ниже, я подхватил ее ногу, заставляя обхватить меня за талию, и услышал, как Кэт задышала глубже и чаще.

– Какая извращенная фантазия, – усмехнулся я. – Мне всего лишь хотелось сказать, что все по-настоящему важное я делаю хорошо.

Рассмеявшись, она обняла меня за шею.

– Ага, конечно. А еще совершенно безобидный.

– Нет, такого я не говорил. – Навалившись на нее всем телом, я подавил стон, а Кэт резко втянула воздух. – Скорее уж я…

– Непослушный? – Кэт спрятала лицо у меня на шее. Я чувствовал, как поднимается и опускается ее грудь. – Да, это уж точно. Но в глубине души ты очень милый. Поэтому я тебя люблю.

Я тебя люблю.

Мне никогда не надоест слышать эти три слова. Я вздрогнул. Захотелось сжать ее в объятьях и защитить. Захотелось стать… лучше. Для нее. Я снова лег рядом, обвил рукой ее талию и привлек к себе.

Повернувшись ко мне, Кэт подняла голову. Ее глаза были полны тревоги.

– Дэймон?

– Все хорошо, – низким от волнения голосом ответил я и поцеловал ее в лоб. Мне нужно было выяснить, куда пошел Доусон. Отправился он в лес или вернулся в дом. Но хотел я не этого. Мне хотелось вот так оставаться с ней рядом. – Все хорошо. Еще так рано… В школу идти не надо, и можно не опасаться, что в комнату с криком ворвется твоя мама. Можно ненадолго притвориться, что вокруг не творится форменное сумасшествие, и просто заснуть. Как обычные подростки.

– Звучит заманчиво.

– Еще как.

– Угу, – промурлыкала она, а затем подвинулась ближе и прижалась ко мне всем телом. Наши сердца забились в унисон. Мне это ужасно понравилось.

Заснуть и оказаться в раю. Я провел рукой по ее спине. Кэт чуть изогнулась и сильнее прижалась ко мне, и это понравилось мне еще больше. Может, нам и не стоило спать. Может, лучше было бы…

Вдруг окно ее спальни настежь распахнулось, и на пол рухнуло припорошенное снегом тело. Осколки стекла и ледяные ошметки полетели во все стороны.

Кэт закричала, а я вылетел из кровати, принимая облик Лаксена. Мой свет рассеял царившую в комнате темноту, и я подошел к окну.

Вот дерьмо.

Перегнувшись через спинку кровати, Кэт смотрела в ту же сторону.

– Вот дерьмо, – пробормотала она.

На полу лежал мужчина, одетый во все белое, который, очевидно, был мертв. И он действительно был мертв.

Глава 2

Мертвец наверняка имел отношение к военным. Потому и был одет так, чтобы сливаться со снежным покровом в лесу. Другие объяснения на ум не приходили.

Черт.

Из-под его головы растекалась кровавая лужа – либо голову ему раскроили еще до того, как он пролетел сквозь окно, либо же ее порезали острые осколки. Обугленная рана на груди мужчины подсказывала, что он не просто упал с небес к нам в окно.

Чертов ад.

Сердце Кэт стучало, как стальной барабан.

– Дэймон?..

Она не отрывала глаз от зрелища, которое совсем не предназначалось для ее глаз. Повернувшись, я снова принял человеческий облик, обнял девушку, закрывая собой мертвое тело, и оттащил ее от края кровати.

– Это же тот самый офицер, – пробормотала Кэт, пытаясь освободиться. – Тот, который…

Она осеклась, когда на пороге возник мой брат. Его глаза светились ослепительной белизной.

– Он что-то вынюхивал, – бросил Доусон. – Прятался за деревьями.

Моя рука, обнимающая Кэт, дрогнула, и я уставился на брата. Меня поразили сразу две вещи. Неужели это и правда сделал он? А еще, это была самая длинная фраза, которую он сказал после своего возвращения.

– Это… ты сделал? – спросил я.

Доусон взглянул на тело.

– Он следил за домом. Фотографировал. – Брат протянул мне нечто, напоминающее расплавленную фотокамеру. – Я его остановил.

Вот дьявольщина, и что мне на это сказать?