Отражение

Это явно была тренировка: полячка кружилась по газону с двумя палками в руках, которые то и дело звучно вспарывали воздух в стремительном ударе. При этом девушка не потрудилась сменить свой неуклюжий костюм на что-то другое, более того, нацепила на голову толстый прошитый кожаный капюшон… Или это шлем такой? Однако, кажется, не испытывала особого дискомфорта – только испарина на лице показывала, что тренировка даётся ей не так уж легко. В какой-то момент каштановолосая ещё ускорилась, палки в руках превратились в размытые полосы и круги. Десять секунд, двадцать – переступая, будто танцуя, Марила словно дралась с целым отрядом врагов, подступающих со всех сторон. И – р-раз! – внезапно замерла в полной неподвижности, глядя на зрителей.

Практически все, пялящиеся на бесплатное шоу, тут же «вспомнили, что у них есть срочные дела», и, фоня смущением разной силы, разошлись и отпрянули от окон. Когда Марила подошла к Ми, рядом осталась только Куроцуки, по своему обыкновению, столбом простоявшая всё это время в полной неподвижности.

– Витай[24], пани Мирен, – знакомо качнула головой полячка, стягивая головной убор и на ходу проверяя, не растрепалась ли её уложенная венцом коса. И с немым вопросом, слегка высокомерно, сверху вниз (благо, рост позволял), уставилась на японку.

– Это Куроцуки Нанао-сан, моя подруга, наша соседка по этажу, – представила не спешившую реагировать Куро-тян суккуба. – Нанао, это пани Марила…

– Войде мой род зовётся, – гордо расправила плечи полячка и более внимательно присмотрелась к молчаливой визави, перейдя на свой несовершенный английский: – Соседка… Дружба?

– Дружба, – смерив длинным, не менее задумчивым взглядом каштановолосую, медленно кивнула Нанао.

– А… может, пойдём позавтракаем? – спустя минуту статичной сцены попыталась разбить нарастающую неловкость Ми.

Собственную неловкость – потому что обе подруги ничего плохого в том, чтобы стоять столбом у входа в общагу, кажется, не видели.

– Согласна, – подтвердила Куроцуки.

– Веди! – тут же отреагировала и полячка.

– Эм… Марила… А ты не хочешь… ну, переодеться, например?

– Зачем? – В эмоциях Войде было столько удивления, что Мирен даже не нашла что ответить.

По счастью, полячка оказалась не совсем дикой: по крайней мере, я смутно припомнил, что вроде бы во времена Ивана Грозного вилкой в Европе не особо пользовались – зачем, если есть нож или кинжал? Правда, странный наряд Марилы так и притягивал взгляды, но кроме моей партнёрши никого, кажется, это не трогало. Однако если Мирен до завтрака ещё раздумывала, куда вести протеже директора в первую очередь, то в столовой определилась на все сто и повела в ателье – срочно переодевать в форму, срочно! Войде, кстати, напрасно заявилась в последний день – если Ми сшили одежду по снятым меркам, то под тех, кто припёрся в последний день, подгоняли приготовленное заранее прямо на месте. Через несколько минут из-за двери, куда увели будущую ученицу, поплыли волны всё более и более раздражённых эмоций, к которым постепенно начало примешиваться смущение – тоже чем дальше, тем сильнее.

– Не могли бы вы подойти к своей подруге? – наконец высунулась из-за двери замотанная швея, источая усталое терпение. – Она отказывается выходить.

– Пся крев! – Марила обнаружилась в примерочной, вроде магазинной: закуток с зеркалом в полный рост и занавесью, сейчас откинутой. Полячка, облачённая в стандартный вариант девчачьей формы, стояла красная как рак, насмерть вцепившись в подол юбки. – Я! В этом! Не выйду!

– Ничего другого нет, а ваш заказ будет готов только через три дня, – меланхолично отозвалась сотрудница ателье. – Быстрее не получится, я объяснила…

– Я… Я… – Ткань в руках девушки подозрительно затрещала… И зеркало за спиной на мгновение мелькнуло тусклыми огнями в туманной глубине, заставив меня и Ми вздрогнуть: показалось, нет? – Все решат, что я… я – п-павшая женщина! С голыми коленями!

И опять энергично потянула подол, но в этот раз материал юбки на провокации не поддался.

– Так все ходят, и ваши подруги – тоже, – логично указала швея.

– У разных народов разные обычаи, их им – позволяют, мои мне – нет! – уже чуть не плакала Войде.

Впрочем, весь разговор я слышал только фоном – молча посовещавшись с суккубой, я, перехватив управление телом девушки, протянул руку и коснулся зеркала. И почти не удивился, увидев всплывающие из глубины светящиеся руны. Не показалось всё-таки. В этот раз ощущения провала не было, наоборот, рука словно нащупала упругую, пружинящую под пальцами и приятную на ощупь поверхность. Ощущения от пальцев вообще странно раздваивались – холод и твёрдость стекла я тоже ощущал, но гораздо слабее. Такое впечатление, что если я надавлю рукой посильнее, то смогу продавить…

– Вы на территории школы, юная леди, здесь действуют школьные правила, а не ваши, – с неожиданной медью в голосе отчеканила работница швейной машинки и ножниц.