Отражение

Это был он – Никита Кравченко. В строгом костюме стального цвета и с букетом белых орхидей. Смотрел на меня. Может быть, уже давно. Пришел поздравить, но не осмелился подойти. Макс рядом со мной заметно напрягся. Я не хотела сцен. Не время и не место. И повода нет.

– Я должна поздороваться, – прошептала я мужу. Он смотрел мне в глаза, не моргая.

– Ничего ты не должна, – бросил Макс, не скрывая раздражения.

– Как вежливая хозяйка праздника я….

– Иди, – не дал мне договорить.

– Ты не обидишься?

– Иди, я сказал, – в глазах не отразилось ровным счетом ничего. Он снова закрылся. Я боялась, когда видела подобный пустой взгляд.

Я колебалась, не забыв последнего завихрения Макса, после моего случайного разговора с Константином Старостовым. Взглянув на одинокую фигуру Никиты Кравченко, я нервно повела плечами, нельзя сделать вид, что его нет, что я не заметила.

– Извини, – прошептала, коснувшись губами щеки Макса. Он повернул голову, встретив мои губы, и успокоил сердце, прошептав ласково:

– Все нормально. Я понимаю.

Я шла медленно, мешал длинный подол, который приходилось в прямом смысле слова тащить за собой. Мила хотела пойти со мной, тоже заметив брата, но я не желала лишних глаз и ушей.

Я не видела Ника несколько месяцев, но казалось, что прошла целая жизнь. Вряд ли он понимал, что к нему приближается совершенно другая девушка, едва знакомая, чужая.

Что я почувствовала, остановившись в метре от него?

Честно?

Когда наши глаза встретились, у меня екнуло сердце. Да, я любила Макса Эванса с четырнадцати лет, но первой моей влюбленностью был Ник. Я не верила, что однажды Макс взглянет на меня, как на женщину, и уж точно не мечтала, что мы поженимся, а Ник был реальным шансом, настоящим, а не вымышленным парнем, который тоже влюбился в меня. Но я не верила и в нас с Ником тоже. Может быть, зря. Но тогда, всего три месяца назад я не верила ни во что, я была несчастлива и растеряна, а мой дом казался ледяной крепостью.

– Привет, ты невероятно красивая, – первым заговорил Ник. Его красивые грустные глаза скользили по моему лицу в поисках знакомых черт и эмоций. Все так же хорош собой. Напряжение пронизывает всю его атлетическую фигуру.

– Поздравляю, – тихо добавил он.

– Спасибо, – я улыбнулась искренне, от души. Никита протянул цветы, я взяла, прижав их к груди. Мы неловко пожали друг другу руки. Я заметила с болью в сердце, что его пальцы дрожат. Мы даже не были любовниками, но почему мне так грустно, словно прощаясь с ним, я прощаюсь с целой жизнью?

– Ты счастлива? – спросил он, прищурившись, когда солнце ударило по глазам. Я ответила правду.

– Да. И тебе желаю того же. Поверь, я давно не злюсь.

– Я любил тебя, – с нажимом произнес Ник, покачав головой. Теперь подошла моя очередь бледнеть. Я не хотела его терзаний и запоздавших признаний. Этот день должен быть полон радости и счастья, – но я догадывался, что между вами что-то есть.

– Не было, на тот момент ничего не было, – поспешно поправила я, хотя не видела смысла в оправданиях.

– Неправда, и ты знаешь. Я… я пережил и свое предательство, и твой уход к нему. Просто… Ты будь счастлива, а если нет…, – он говорил сбивчиво, с трудом подбирая слова, смотрел мне прямо в глаза, кусая губы, – Если тебе нужен будет кто-то рядом. Просто друг. Вспомни обо мне.

Я изумленно распахнула глаза, не зная, что сказать в ответ. Его признание и просьба потрясли меня до глубины души. Неужели с его стороны все было так серьезно? Тогда почему появилась Фрея?

– Хорошо. Я запомню твои слова. Спасибо, что пришел, – прошептала я, мягко улыбнувшись. Наклонившись, Ник нежно коснулся губами моей щеки, и я физически почувствовала, как больно ему отрываться от меня.

– Тебе пора, – сказал он тихо. И я кивнула, шагнув назад.

– Все будет хорошо, – ободряюще улыбнулась ему. Ник грустно усмехнулся, махнув мне на прощание рукой.

Когда я вернулась к мужу, вновь улыбающаяся и полная счастья, Макс сделал вид, что не заметил, как я впервые надела маску, скрывая истинные чувства. И признаться, я думала о Нике. Полчаса, может быть, больше я думала о бывшем парне с грустью.

Настало время танцев, и Макс закружил меня на обустроенной площадке. Я не замечала других танцующих, глядя в синие лабиринты глаз. Я смеялась, неловко выделывая незатейливые па в тяжелом платье. Его губы вскользь касались моих губ, щек, плеч, рук. Прижимая меня к себе, он обязательно шептал нечто непристойное, заставляя меня краснеть и задыхаться. А мне хотелось послать к черту всех гостей и взять своего законного мужа прямо здесь, а не ждать брачной ночи. Разбуженное его ловко рассчитанными ласками тело горело от нетерпения.

И когда он в очередной раз обнял меня, крепко прижимая себе, и поцеловал под всеобщие ободряющие крики, я отчаянно вцепилась в его плечи и почти с мольбой выдохнула ему в губы:

– Увези меня отсюда.

Его глаза потемнели, и он снова прижался к моим губам, раздвигая их языком. Мне оставалось только всхлипнуть и повиснуть на нем.