Отравленная страсть

Перфокарты! Я шел за ними. Перфокарты в кабинете у Глебовой, руководителя нашей практики. Она, видимо, знает Папика. Он вышел из ее кабинета. Она угрожала ему. Угрожала убийством. Если она знакома с Папиком, то, может, знает и девушку? Только бы снова увидеть Женю!

Ничего более важного для меня больше не существовало.

Я приоткрыл дверь и просунулся в кабинет Ирины Глебовой. Несколько громоздких столов, заваленных папками. На полу коробки с перфокартами, стопка бобин с магнитными лентами. Кроме Ирины, никого нет. Сейчас июль. Сессия закончилась, в университете пора отпусков. Ирину Глебову как молодого специалиста оставили руководителем практики нашей группы, прибывшей в Горьковский университет из Байконура.

Ей всего двадцать два, а мне двадцать лет. Я даже отчества ее не знаю. В первый день общались на «вы». Потом незаметно перешли на «ты». В сущности, она еще девчонка. Волнуется и краснеет, когда пытается нами командовать.

Ирина сидела за столом спиной ко входу. Плечи вздрагивают, голова опущена. Резкие всхлипы перемежаются тоненьким воем. Заунывный звук был таким, словно в комнате летал большой комар.

Может, выйти, пока она меня не заметила? Я помялся в нерешительности около двери. Но любопытство взяло вверх.

Несколько шагов – и я около нее. Стою за спиной. Кончики светлых волос трясутся в такт всхлипам. Пальцы нервно сжимают ключи на красивом брелоке. Ирина меня даже не услышала! Мне показалось, что и в коридоре она не замечала меня. Ее жесткий взгляд упирался только в спину Папика.

Моя ладонь непроизвольно легла ей на голову.

– Не надо плакать, – произнес я, словно успокаивал младшую сестренку. Не люблю, когда женщины плачут.

Ладонь несколько раз скользнула по мягким волосам. Я пытался гладить преподавателя! Но сейчас – это расстроенная заплаканная девчонка.

– Заколов? Ты? – Покрасневшие глаза Ирины удивленно выглядывали из-под скомканной челки. Кончики некоторых волосков были влажными и липли к щеке.

Я кивнул и спросил:

– У тебя платок есть? – Да.

Она шмыгнула носом. Руки метнулись к сумочке и долго ковырялись в ее недрах, пока не извлекли маленький платок.

Я отвернулся. Ирина приводила себя в порядок. Когда стихло шуршание расчески, я почувствовал ее взгляд.

– Кто это был? – спросил я, повернувшись к Ирине. Она потупилась и ответила не сразу:

– Первый секретарь горкома. Калинин Юрий Борисович.

«Вот это да!» – удивился я. Крупнейшая городская шишка! А она сказала такое…

– А что за слова ты там говорила? Помнишь?

Ирина молчала. Ее лицо напряглось. Она, несомненно, все помнила, но в холодном взгляде я не заметил ни капли сожаления.

– За что ты хочешь… его убить?

– Он подарил мне «Волгу». – Ирина подбросила над столом связку ключей. – Вот!

– «Волгу»? Автомобиль «Волгу»? – не понял я.

– Да. Вот документы на мое имя.

– Новую «Волгу»? – Я с удивлением рассматривал регистрационную карточку.

– Наверное, новую. Я в этом не разбираюсь.

– Конечно, новую! – Я разглядел цифры в документах. – Дата выпуска: июль, 1980. Совсем свеженькая. Только что с конвейера. Вот это подарок!

Я во все глаза смотрел на Ирину. Ей только что подарили самый дефицитный и дорогой автомобиль. Многие всю жизнь мечтают о нем. А она горько плакала и угрожала убить дарителя. Я окончательно запутался.

– Слушай, юмор у тебя странный, – улыбнулся я. – Ты радоваться должна! И благодарить этого Калинина.

– Я его ненавижу!

– За что его ненавидеть? Он же…

– Он знает! – отрезала Ирина.

Я развел руками, не находя слов. Мне еще не встречались люди, которые могли бы запросто подарить «Волгу». Но я тут же с неприязнью вспомнил, как Папик уверенно, по-хозяйски целовал юную Женю.

– По правде говоря, он мне тоже не понравился, – заявил я.

– Он сволочь! И подонок!

Я мысленно согласился. Но вдруг он отец Жени, мелькнула спасительная мысль. Подумаешь, поцеловал дочку в губы, может, в их семье так принято.

– А кто эта девушка рядом с ним? – осторожно поинтересовался я.

– Какая?

– С черными вьющимися волосами, стройная, грациозная…

Я хотел еще подобрать достойные слова для описания поразительной девушки, но Ирина прервала резким выкриком:

– Шлюха! Кто же еще!

ГЛАВА 2

Шлюха! Ругательство прозвучало как удар хлыста. Такая характеристика милого образа меня покоробила.

– Ее Женей зовут, – с надеждой подсказал я. – Может, она его дочь?

– Дочь?! – Ирина неожиданно взвилась и вскочила из-за стола. Стул с грохотом упал на пол. Она металась как ошпаренная: – Нет у него больше дочерей! Кончились! Не нужна ему дочь! Ой, зараза!

Она задела валявшийся стул, злобно отпихнула его. Я поднял ни в чем не повинный предмет мебели. Ирина остановилась около окна и бурно сопела. Раздражение исходило даже от спутанных на затылке волос.

Надо было забирать перфокарты и уходить.

– Женя, говоришь, – голос Ирины успокоился. – Это студентка из нашего университета… Его любовница.

Меня обожгло кипящим маслом. Ожог был внутри. Любовница!

Жгло невыносимо. Ожог разрастался. Ни подуть, ни наложить компресс.

Все-таки в глубине души я надеялся, что она его дочь. И готов был уважать его, потому что полюбил ее.