Отравители разума

Но Ник присел неподвижно. В тусклом свете лампы в коридоре он увидел, что книжные шкафы, стоявшие у стены почти прямо за письменным столом, были отодвинуты в сторону, открывая дверной проем. На долю секунды ему показалось, что он увидел кого-то стоящего там; а потом он услышал, как распахнулась входная дверь и закричали мужчины; книжные шкафы бесшумно встали на место.

Он вскочил на ноги и убежал. Раненый пытался поймать его, когда он проходил мимо.

Ник безжалостно пнул его и ворвался в коридор. У него было время бросить беглый взгляд, и больше ничего. Вместе с стонущим ночным сторожем в холле стояли два крепких полисмена. Один потряс мужчину, а другой поднял глаза и увидел Ника.

Ник сделал небольшой рубящий жест левой рукой и бросился в коридор, который вел мимо открытых офисов к складу.

Он услышал - 'Эй, ты!', и шаги загремели за ним.

Но они не были такими быстрыми, как его.

Кто-то начал кричать. Широкоголовый, думал он, хотя это был пронзительный, почти женский звук, - "Держите его, держите его!" Вор! Убийца!

— Ударил меня сзади, — сказал другой голос, затем из коридора донесся новый шум.

Он ворвался через смежную дверь в кромешную тьму складского помещения. Дверь снова открылась почти сразу, когда он споткнулся о коробки на пути к другой стене.

«Стой, или я буду стрелять!» — проревел голос, и широкий луч большого фонарика упал в пространство. Ник инстинктивно пригнулся. Но голос принадлежал ирландцу, а рука сжимала пистолет.

— Агент АХ, — мягко сказал он, пряча пистолет в кобуру и повернувшись лицом к свету. За ней он увидел фигуру полицейского в форме.

«Боже, ты ужасно выглядишь», — сказал полицейский. 'Удостоверение личности? Быстро!'

Ник протянул левую руку и поднес ее к свету.

Фонарик скользнул по нарисованной исчезающей краской заглавной букве А, затем позволил лучу ударить в стену с дверью.

— С той стороны, — сказал он. — И быстро делай то, что должен.

Когда они подошли, в коридоре раздались крики. — Спасибо, приятель, — сказал Ник. — И мои извинения. Говоря это, он выбил пистолет из руки офицера и сильно ударил его по твердому подбородку. Полицейский рухнул, как мешок с песком, а Ник побежал, пока тот падал.

У двери он остановился и вытащил пистолет, чтобы выстрелить в сторону фонарика, но отложил в сторону, убедившись, что не попал в офицера, но, похоже, целился в него. 'Убирайся!' — прошипел полицейский.

Ник выскочил за дверь и захлопнул ее за собой. Он добежал до конца квартала, свернул за угол и побежал дальше, пока не оказался в тупике. На полпути он остановился перевести дух, сорвал чулок и снял куртку, прислушиваясь к звукам возможной погони. Вдалеке кто-то крикнул, прозвучал полицейский свисток, но признаков непосредственной погони не было. Он сунул маску и куртку под кучу мусора в переулке и достал из кармана бутылку. Сделав большой глоток, он вылил остатки на одежду, выбросил бутылку и радостно побрел по переулку, напевая про ирландские глаза и воняя дешевым виски.

У него было пятьсот долларов в кармане и воспоминание о знакомом запахе, который нужно было запомнить. В любом случае это было начало.

Он чувствовал антагонизм. Он разносился по классу, как зловоние.

Ник — доктор Джейсон Николас Хейг из Принстона — посмотрел на двадцать пять или около того пустых лиц и холодные недобрые глаза и быстро изменил свои планы. Он покидал лекцию, над которой так усердно работал накануне. Это было то, к чему Хоук его не подготовил, что-то странное и неожиданное. Он почувствовал это, как только вошел в комнату.

Было бы вполне естественно, если бы после недавней потери их постоянного и, по-видимому, очень популярного профессора класс выказывал определенное смущение и раздражение, приветствуя его преемника. Но откуда этот удивительно тонкий антагонизм, почти ненависть? Винтерс не мог так много значить для них, не так ли? Когда он официально представился им, он размышлял о том, что прочитал в отчетах Хоука о Винтерсе, и о том, что ему сказали накануне в результате первоначального расследования смерти Винтерса. Ничто не указывало на то, что Уинтерс принимал непосредственное участие в какой-либо из так называемых миротворческих организаций или что он был ответственен за восстание в кампусе. Его подозревали только из-за его красноватого прошлого и близких отношений со своими учениками. Но не было никаких указаний на то, что он был необычайно близок с кем-либо из этих студентов, и не было никаких доказательств того, что он использовал свое влияние в подрывных целях.

Он слегка нахмурился, глядя на угрюмые лица и выражая сожаление по поводу смерти доктора Винтерса. Он солгал, когда сказал, что немного знал Уинтерса и очень восхищался им, и его мозг подсказывал ему забыть заранее подготовленную лекцию и играть на ощупь. Это был позор, потому что он часами трудился над этими приготовлениями. Внезапно он обрадовался разного рода приготовлениям, которые он сделал в квартире, предоставленной в его распоряжение. И он был рад, что последовал обычной процедуре, сжег и смыл все отчеты и записки после тщательного запоминания содержания.